— Теперь я понимаю, почему мой папа, Шри Алексу, сказал, что Церковь была мудрой девушкой, глупой женщиной и жестокой матерью. — Она повернулась к Шари: — Поясни мне про этих двенадцать рыцарей Избавления.

Тот приподнял вверх тело Йелли на несколько сантиметров — чтобы размять мышцы рук. Вдруг бра потухли, и платформа погрузилась в дымный полумрак шахты.

— Мы сверились с индисскими анналами…

— Тебе, значит, удалось их найти?

— Не только мне, но и Жеку тоже. И нас должно быть двенадцать, чтобы войти в них, двенадцать, чтобы сформировать дэва, индисский атом, и чтобы сохранить шанс одолеть блуф.

— Кто эти двенадцать?

— К двум жерзалемянам, к муффию Церкви, к тебе и твоей дочери нужно добавить бывшего рыцаря-абсурата, существо из ракетного каравана, мою любимую Оники и моего сына Тау Фраима…

— Твою жену, твоего сына? Где они? На Матери-Земле?

Она ясно, несмотря на темноту, заметила тень печали, скользнувшую по его лицу.

— На планете Эфрен. У меня несколько дней как нет новостей о них. Я не потерял тонкого контакта с ними, но такое чувство, что с ними случилось что-то плохое.

— Вы, несомненно, говорите об Оники Кай, тутталке-изгнаннице? — сказал Фрасист Богх. — Власти Эфрена недавно запросили разрешение на ввоз гигантских серпентеров из Ноухенланда для истребления коралловых змей.

— Вы его согласовали?

— Сенешаль Гаркот уже давно принимает решения без моего согласия! Об этой истории мне рассказал Адаман Муралл, мой личный секретарь. Больше я не узнал ничего.

— Вы упомянули двенадцать рыцарей-спасителей, — сказал Сан-Франциско. — Но моя голова насчитала всего одиннадцать.

— Мы еще не знаем, кто же двенадцатый, — ответил Шари.

Платформа мягко приземлилась на землю у входа в узкий коридор, освещенный парящими светошарами.

— Папа, — прошептала Йелль.

— И что «папа»? — осведомилась Афикит.

— Папа двенадцатый…

— Он ушел навсегда.