Теплый прием, оказанный ей десятью товарищами, вновь согрел ее сердце, позволил преодолеть чувство одиночества и печали. Они упрашивали ее рассказать историю «Эль Гуазера», и она так и сделала с тем большей готовностью, что слова облегчали ее, омывали от грязи ее душу. Она не скрыла ни одной детали, даже самой гнусной, даже самой грубой, потому что присутствовавшие среди ее аудитории дети — Йелль и Тау Фраим (можно было присчитать к ним и Жека, хотя он и вошел в подростковый возраст), казались даже серьезнее, вдумчивее и понятливее, чем взрослые.

Она много путешествовала с Фрасистом по Земле и с восторгом открывала для себя чудеса планеты предков: песчаные пляжи, ревущие волны океанов, заснеженные горы, покрытые льдом полюса, волнистые дюны, травы степей, густые леса, угнетающие пустыни… Этот маленький голубой шар, затерянный в рукаве Млечного Пути, представлял бесконечное разнообразие пейзажей, цветов, огней и настроений. Его красота поражала не только Гэ, но и Фрасиста и других товарищей по дэва. Они притаскивали с собой из своих исследовательских вылазок всяческие предметы: ракушки, куски камней, цветы, фрукты; а вечерами, расположившись вокруг куста безумца, делились друг с другом своими впечатлениями.

Фрасист и Гэ впервые полюбили друг друга в заросших сорняками руинах древнего города (еще одно доказательство земного происхождения звездных народов) — вдохновленные видом с высоты на океан и мягким теплом солнца; их вздохи унесли с собой морской ветер и рокот волн. Фрасист нисколько не раскаивался, что нарушил обет целомудрия, но после того, как чувства были утолены, он положил голову на грудь Гэ и расплакался, как ребенок. Она нежно погладила его по волосам; она не пролила ни слезинки, пока еще нет, но примирилась сама с собой.

Йелль объявила себя защитницей, гувернанткой и наставницей маленького Тау Фраима. Поэтому она решила научить его людскому языку. На первых порах было трудновато, потому что он постоянно высовывал язык и пронзительно шипел, в чем выражались как его раздражение, так его приверженность к рептильным обычаям. Иногда, видя приближающуюся Йелль, он исчезал в кустах с таким проворством, что не оставлял ей ни единого шанса его воротить. Но, будучи по натуре упрямой, она терпеливо выжидала. Голод непременно вытаскивал малыша из убежища, и тогда она, чтобы достичь своих целей, шантажировала его едой — метод сомнительный, но эффективный: Тау Фраим говорил все больше и больше и шипел все меньше и меньше. Однако время от времени он ходил навестить змей, которые вырыли себе гнезда неподалеку от деревни, и проводил послеполуденные часы в их компании.