Самое время приступать к ритуалу…

Воздух от гула завибрировал сильнее, монахи принялись зачарованно раскачиваться в такт словам. Зомби под руководством карлика-жреца принялись готовить первую жертву. Жрец достал из клетки летучую мышь, тварь забила крыльями и впилась зубами в пульсирующую жилку на шее девушки, почти девочки. Вскоре тело жертвы покрылось ранами, быстро набухающими кровью, страшный алтарь окропило кровью. Алый поток хлынул в желоб, быстро заполняя пентаграмму. Запах крови смешался с ароматом цветов, молитва зазвучала еще громче, заглушая стоны несчастной, распятой на алтаре.

По мере продвижения луны, заполняющей собой отверстие в потолке, заполнялась и страшная пентаграмма. Омытый кровью вспыхнул огонь-кристалл, следом засверкал воздух-кристалл. Скорпио присоединил свой слабый голос к общей молитве, готовясь вставить звездный тетраэдр, с горящей в его нутре пурпурной звездой, в пустую глазницу идолища. Еще мгновение и мечта всей жизни воплотится в жизнь. Освобожденный от долгого заточения Чернобог подарит освободившему его смертному новое тело и вечную жизнь!

Бесстрастная луна, не подозревая о своей роковой роли в делах земных, невозмутимо заняла собой все отверстие в потолке. Скорпио возликовал, ключ-кристалл безропотно занял свое место в нише пентаграммы, старик распростерся у ног идолища в ожидании пришествия, чтобы первым воздать почести освобожденному божеству. Молитва сорвалась на высокие ноты, резанув слух, и стихла, словно отрезало.

Чернокнижник ощутил, как под ним дрогнул пол, с потолка посыпались обломки, в зубах гаргулий задрожали факелы, неверный свет от которых заставил метаться по стенам тени монахов и идолища. По храму пронесся порыв ветра, похожий на последний вздох умирающего, все обратили взоры к идолищу в ожидании чуда…

И тут повисшую тишину порвал сухой треск, похожий на ружейный выстрел. Глаза старика невольно обратились к звездному тетраэдру, только что его дрожащей рукой вставленному в пентаграмму. На глазах изумленного мага пурпурная звезда погасла, камень почернел, весь сморщился, словно высохший цветок, и в довершении всего рассыпался, взметнувшись в воздух черной пылью. Чернокнижник машинально смахнул пыль с лица и в немом ужасе уставился на испачканную ладонь.

— Н-е-е-т!!! — вопль Скорпио заметался под сводами храма, заставив даже бесстрастных монахов присесть в ужасе перед страшным гневом чернокнижника.

Одинокая слеза прочертила дорожку по испачканному черной пылью лицу старика, в немой мольбе взирающего на так и не ожившего идола.