Его расчёт снова оказался верным, и уже через несколько минут он смог опустить спящую Анну на мягкий диван, обитый бардовым бархатом.

– Что вы сделали с моей госпожой!?! – вдруг раздался трескучий голос дворецкого Пьера.

Седовласый слуга самоотверженно бросился на защиту хозяйки. Он схватил Виктора за плечи, оттолкнул прочь и уже хотел взяться будить Анну, но Виктор ловко перехватил его руку и развернул слугу к себе:

– Не надо её будить. Просто не получится.

– Что!?! Что вы… ты… – дворецкий понял, что не знает, как правильно обратиться к этому странному человеку. Но тут его взгляд зацепился за бедное платье странного гостя, наконец припомнилось и то, что Виктор при бароне Парадессе был лишь слугой, и это подсказало решение, – Что ты творишь!?! Признавайся, что ты сделал с моей госпожой!?!

– Я её усыпил, и тебе лучше сказать мне за это спасибо, – Виктор дружески улыбнулся слуге, и тем сильно пригасил пыл того, – Поверь, с ней всё в порядке. Она всего лишь спит. И лучше пусть всё так и будет, пока барон не уедет…

– Он уже уехал… Он и все его люди, кроме тебя… Их нет во дворце.

В ответ Виктор удовлетворённо кивнул:

– Значит и мне пора. Не тревожь госпожу. Она проснётся к утру, и всё это покажется ей лишь ночным кошмаром.

Теперь старый дворецкий совсем растерялся. Он не понимал, почему больше не опасается этого слуги барона, почему вдруг проникся такой верой и доверием к его словам. Виктор понял его смятение, подошёл и дружески похлопал того по плечу:

– Обещаю, я позабочусь о том, чтобы барон больше не докучал твоей госпоже.

– Ты? Как? Ты ведь один, а их вон как много… Нет, вряд ли… Я тебя не знаю…

– Меня звать Виктором Ровиньоль. Так что теперь ты меня знаешь.

Пьер невольно кивнул и тут же смутился такой своей сговорчивости:

– Ты ведь слуга барона?

– Да.

– Так и… Это… Передай своему господину, чтобы убирался из наших земель! Иначе им займётся сам страж земель Шероль!

– Звучит грозно! – оценил Виктор, – Но я боюсь, что барон, как и я, не знает, о ком ты говоришь.

Дворецкий тут же вскинулся:

– Если хочет жить, пусть молится, чтобы и не узнать!