– Я всего лишь хочу поговорить, – проворчал Маракс, делая шаг к нему.

Стефан вскинул руку и щёлкнул пальцами. Маракс застонал, едва не согнувшись пополам, и схватился за голову. Стефан ощутил давление собственной магии так чётко, будто это он попал под удар.

– Великанский ублюдок, – прорычал Маракс, растягивая губы в улыбке. – Думаешь, что справишься со мной?

– Разве это не я должен спрашивать?

Стефан щёлкнул ещё раз, усиливая давление магии. Маракс сжал челюсти, когда инородная сила выгнула его левую руку под неестественным углом.

Ему вовсе не нужно было окончательно побеждать Маракса, стирая его в пыль, из которой уже ничто не сможет возродиться. Ему лишь нужно идеально подобрать момент, когда нити его собственной магии сплетутся с пространственной, пропитывающей особняк Гилберта, и создадут благоприятный портал для призыва. Всё было до того просто, что Стефан не понимал, как это он не додумался до этого с самого начала.

– Какая жалость, – прохрипел сопротивляющийся магии Маракс. – Ты столь уникален, что мог бы быть вечным.

– Я и есть та вечность, что дарует Геирисандра, – невозмутимо ответил Стефан.

– Ты, можно считать, уже родился мёртвым, великанский ублюдок. – Маракс сделал осторожный шаг вперёд, проверяя, сможет ли его тело выдержать это, а затем ещё один, пока Стефан не увеличил давление магии. Нитей уже не хватало, потому что большую часть он медленно и аккуратно вплетал в портал для будущего призыва, но Мараксу всё равно требовались усилия, чтобы продираться сквозь магические преграды. – Ты умрёшь и истлеешь, так, что от тебя ничего не останется. Почему бы не сохранить это величие?

Стефан сжал челюсти. Магии на удержание демона осталось совсем мало – тот двигался всё свободнее, почти не чувствуя дискомфорта. Расстояние между ними сократилось до метра, а Маракс уже совершенно спокойно приглаживал растрепавшиеся белые волосы и скалил клыки так, будто хотел незамедлительно вонзить их в шею Стефана.

– Земли страдают от скверны, которую не победить, – прошипел Маракс, остановившись от него в двух шагах. – Крепости падут, когда принцесса восстанет из мёртвых и осквернит душу последнего борющегося.

Маракс положил руку на шею Стефана, и он замер. Магия истончилась, все самые последние нити, ещё не потерявшие силы и прочности, были вплетены в призыв.

Стефан выдохнул и убедил себя, что в своём сознании пережить боль не так уж и страшно. Маракс всего лишь давил на его шею так сильно, что мог сломать её, а новая кровь лилась по уже высохшей.

Всё это только в его сознании.