Эшлин
Из-за надетого на голову мешка Эшлин не видела полигона, но учуяла запахи драконьего масла, смазки и плесени. В некоторых коридорах и помещениях было жарко, как в печи, в других – стоял леденящий холод; от внезапных сквозняков кожу неприятно пощипывало.
Люди Симеона провели пленников вниз по узкой лестнице, часто останавливаясь у тяжелых железных дверей, которые распахивались, а потом сами закрывались за спиной у входящих. Эшлин подсчитала, что они спустились на четыре яруса под землю. Может быть, на пять.
Наконец с нее сняли мешок. Эшлин с Фельгором оказались в темном помещении со сводчатым потолком, каменным полом и ржавыми железными стенами. Голла, Веша и Венделла нигде не было. Повсюду стояли клетки самых разных размеров, а некоторые свисали с медных труб, тянувшихся вдоль потолка, будто стропила, – такие клетки для преступников обычно устанавливали на перекрестках. Самая большая клетка, в центре комнаты, была привинчена к полу. В полу под клеткой виднелась круглая металлическая пластина, прикрученная болтами и покрытая бурыми пятнами засохшей крови.
– Королеву – в королевские покои, – велел Симеон, указывая на большую клетку. – А Фельгора – в курятник.
Люди Симеона рассадили пленников по клеткам и заперли баларскими замками.
Симеон подтащил к клетке Эшлин деревянный табурет и уселся. Табурет угрожающе заскрипел, но выдержал.
– Хауэлл, дай-ка нам свет, – приказал Симеон пирату с копьем и щитом из драконьей кости.
– Будет исполнено, командир.
Хауэлл завозился с каким-то устройством, время от времени бормоча ругательства. Что-то лязгнуло, щелкнуло, заискрило. По периметру комнаты вспыхнуло пламя, освещая ее оранжевым сиянием горящего драконьего масла. Сосновый аромат щекотал ноздри. Эшлин наконец-то увидела, что скрывалось в сумраке комнаты. Сердце забилось быстрее.
На сотнях каменных постаментов стояли разнообразные конструкции из драконьих костей и металла: берцовые и бедренные кости с вкрученными в них железными винтами и шурупами; пластины серой стали, аккуратно сплавленные с ребрами в округлые формы, напоминающие корпус корабля. Повсюду высились груды запасных частей, проводов, шестеренок, клапанов, рычагов и ржавых инструментов, а еще стопки заплесневелой бумаги, покрытой уравнениями и какими-то заметками, написанными торопливым неразборчивым почерком.
На постаменте рядом с клеткой красовался незаконченный шлем из чешуи и костей призрачного мотылька, очевидно предназначавшийся для Симеона. Эшлин сначала удивилась, что Симеон не надел шлем, но потом поняла почему: оплетка проводов шлема осталась незавершенной.