– Как у вас дела? – спросил Симеон.

– Все тихо, командир. Из леса никто не выходил. Караульные о беспорядках не докладывали. В лаборатории недавно сработали нажимные ловушки, и Хауэлл с Гиллом пошли проверить, в чем дело.

Симеон снял шлем. Кочан увидел выражение лица командира, и у него пересохло во рту.

– Недавно – это когда?

Кочан пожал плечами:

– Точно не знаю. Может, час назад.

– И с тех пор вы тут языками чешете?

– Хауэлл сказал, что сам разберется, – начал оправдываться Кочан. – Он взял с собой щит и копье, все как полагается.

– Ну вы и придурки, – проворчал Симеон. – Мне все приходится делать самому.

– Там какая-то лодка! – крикнул Лексин, указывая на запад, где оранжевый свет зари отражался от волн Великой Пустоты.

Кочан сощурил глаза. Действительно, примерно в лиге от берега виднелась лодка под алым парусом. Ветра не было, гребец в лодке споро орудовал веслами.

– Дай взглянуть, – велел Симеон, отпихнув Кочана в сторону.

Лексин вручил ему подзорную трубу. Симеон всмотрелся в даль.

– Что там, командир? – спросил Кочан.

– Трое. Один гребет что есть сил. А еще двое… у одного в спине торчат стрелы.

– Драконьер похитил королеву? – удивился Лексин. – Как ему это удалось?

– Вот так и удалось: пока меня не было, он прокрался мимо вас, мудаков, – прошипел Симеон.

Кочан не стал напоминать командиру о его неосмотрительной вылазке в лес – ведь если бы Симеон не ушел с полигона, то остановил бы Бершада Безупречного, – потому что понимал: за такие слова ему точно руки оторвут.

– За мной! – велел Симеон и бросился к винтовой лестнице, ведущей на пристань.

Он мчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки разом. Кочан, Лексин и остальные едва за ним поспевали. Кочана всю жизнь преследовал страх умереть, свалившись с лестницы. Он и сам не знал почему. Из-за этого страха – и из-за ноющей лодыжки – Кочан добрался до пристани последним.