– Разбирайте! – Симеон указал на груду весел у скалы и помчался к ближайшей лодке, пришвартованной к покосившимся замшелым мосткам.

– Будет исполнено, командир, – откликнулся Лексин. – Мы всем скопом навалимся на весла и мигом нагоним бегле…

Оптимистическое заявление Лексина оборвал арбалетный болт, вонзившийся ему в горло. Пират осел на песок и забился в судорогах.

Кочан оказался ровнехонько на середине прибрежной полосы. Укрыться было негде. Он присел на корточки и сжался в комок, пытаясь определить, откуда стреляют.

Тем временем арбалетные болты настигли еще двух пиратов.

Кочан зажмурился, обезумев от страха и понимая, что следующий болт вонзится в него.

Но вместо болта в голову он услышал знакомый треск: механизм арбалета дал осечку. Благая Этернита, какой восхитительный скрежет! Потом раздалось резкое щелканье: стрелок раз за разом нажимал на спусковой крючок, отчего механизм заедало еще сильнее.

– Что, осечка? – глухо спросил Симеон из-под шлема. – Эти долбаные арбалеты всегда заедает, если выпускать болты слишком быстро. И выглядишь дурак дураком. – Он огляделся. – Ну, драконьер, вылезай-ка. Мне давно пора с тобой расправиться.

Тишина. Плеск мутной воды о прогнивший причал.

На мелководье что-то шевельнулось.

Бершад Безупречный, в чем мать родила, с ног до головы перемазанный илом, поднялся из укрытия и отбросил арбалет в сторону. Выхватил из воды копье из шипа наги-душеброда, вскинул на руку щит из драконьей кости.

– Ты нас всех очень ловко обжулил, хотя у Кровавой Жижи вел себя как последний придурок. – Симеон сплюнул. – Я и не думал, что ты такой хитрюга. Уважаю.

– Мне твое уважение без надобности.

– Ну-ну. – Симеон ухмыльнулся и кивнул на оружие в руках Бершада. – Значит, ты прежнего владельца убил?

– Да.

– Хауэлл – мой лучший воин.

– Что-то я не заметил.

– Не знаю, не знаю. Ты сам весь какой-то пожеванный.

Из многочисленных ран на теле Бершада струилась кровь.

– Бывало и хуже.