Более того, Джим обнаружил, что, когда он спрашивал о нем, ответом ему были лишь вздохи, холодные взоры и нахмуренные брови. Даже граф Тальгау не хотел о нем говорить.

– Это было давно. Нечего ворошить старые скандалы. Тот принц мертв, наше дело – защищать этого. А где ты получил такой фингал, мальчик мой?

Джим рассказал графу о драке в погребке, и тот фыркнул от удовольствия и ударил кулаком по ладони.

– О господи! – воскликнул он. – Хотел бы я там быть! Именно такие решительные люди сейчас нужны принцу, такие, как этот ваш фон Гайсберг. Знаете, я знавал его отца. Мы с ним частенько вместе напивались.

– У меня была мысль, – осторожно предложил Джим, – создать с помощью «Рихтербунда» что-то вроде личной охраны. Неофициальных телохранителей в штатском для принца и принцессы.

– Отличная идея! Только не говорите Геделю, он не позволит ничего сделать. Хотел бы я снова стать молодым, Тейлор! Я бы не раздумывая присоединился к этой вашей личной охране…

Джим начал привязываться к этому крикливому старому вояке; за громкими словами скрывалась проницательность, а за свирепостью – доброе сердце.

Граф был беден, во всяком случае так казалось Джиму, его владения пришли в упадок, и ему приходилось, что было весьма необычно, жить на одну посольскую зарплату. Он остался с принцем, когда тот вернулся, не только потому, что графиня учила Аделаиду, как вести себя при дворе, но и потому, что Рудольф взял его на службу.

И все же граф явно не собирался рассказывать Джиму о принце Леопольде. Джиму пришлось искать информацию в других местах, и в конце недели он попал в ту часть дворца, которую до этого не видел, – в картинную галерею.

Там он провел полчаса, лицезрел изображения забытых битв и непонятных мифологических сцен, пухлых обнаженных красоток и мускулистых героев, преувеличенно жестикулирующих, что очень бы понравилось в Театре Виктории в Ламбете, где любили страсти в чистом виде. Висели также портреты бывших монархов: например, поразившая Джима картина, изображающая бедного сумасшедшего короля Михаэля с его невестой-лебедем. А в самом темном углу галереи, высоко на стене, висел портрет молодого человека в мундире гусарского полковника. Он был очень похож на Рудольфа. На самом деле он был настолько на него похож, что Джим не сдержал возгласа удивления. Его услыхал пожилой служитель, который разбирал акварели в другом конце галереи.

Он подошел узнать, что так заинтересовало Джима.

– Это покойный принц Леопольд, – тихо сказал служитель. – Работа великого Винтерхальтера. Хотите взглянуть поближе?