– Правда вам известна. – Голос вновь дрогнул, но женщина справилась и мгновенно вернулась к ровному, достаточно уверенному тону. – Мои родственники погибли в автокатастрофе, упокой Господь их души, я, кстати, регулярно хожу в церковь…

– Всё это мило, но не имеет отношения к делу.

Однако миссис Стоун удалось настолько хорошо взять себя в руки, что она пропустила замечание дознавателя мимо ушей.

– Я знаю, что в нынешние времена посещение церкви считается не модным, что это выдаёт мои отсталые консервативные взгляды, но я стараюсь придерживаться тех правил жизни, которые привили мне родители, а им – их родители. И я тверда в своей вере, а вера учит меня быть милосердной и добродетельной. Поэтому я приютила несчастную Сандру и заботилась о ней так, как должна заботиться мать. Вам не в чем меня упрекнуть!

– Или Сандра заботилась о вас всё это время?

– Что вы имеете в виду?

– Ещё два года назад вы жили в не самом благополучном квартале Роджерс-парка, – резко бросил Кардиган.

– Откуда вы знаете?

– Мы из правительства, миссис Стоун, мы знаем всё.

– Не всё, раз задаёте вопросы.

Да, она действительно взяла себя в руки. Спасти это её не спасёт, но Козицкому понравилась проявленная женщиной сила, и он поспешил задать свой вопрос, пока Омар не превратил разговор в допрос.

– В том-то и дело, что мы знаем ответы, миссис Стоун, но готовы договариваться.

– Почему?

– Во-первых, чтобы ускорить расследование, – объяснил Козицкий. – Во-вторых, чтобы прояснить некоторые детали.

Несколько мгновений женщина молчала, глядя на изучающего стоящую на столе вазу дознавателя, после чего спросила:

– Вы никогда не смотрите людям в глаза?

– В исключительных случаях, – ответил Козицкий. – Я не расслышал, где вы работаете.

– У вас есть на меня полное досье.

– Пожалуйста, назовите компанию.

– «Mniszek Lekarski Kor.».