Слава Дайрону, уже было полегче!

– Так и есть, – подтвердил барон. – Так оно и есть…

Потом поднялся, уселся на свое место во главе стола, и стал собирать колоду, изредка бросая на меня нелюбопытный взгляд.

– Мясо портится, человечек, – наконец изрек он после продолжительного молчания. – И со временем становится непригодным даже для нас!

– Да-да! – подтвердил я.

Гул усмехнулся, блеснув синим камнем.

– Поэтому вы будете ждать своей очереди! Не живы и не мертвы!

То есть в параличе и коме. Понятно.

Я закрыл глаза.

IV

Этого и следовало ожидать. Со временем любое мясо приходит в негодность. И если в дохлятине заводятся живые черви, не всем гулам это по вкусу. Или мясо разложится до такой степени, что ничего не останется. А заморозку они, судя по всему, не жалуют…

В груди кольнуло, что-то дернуло, и в висках забухало часто-часто.

По лицу потек горько-соленый, отдававший химией пот. Я приоткрыл один глаз. Ссутулившись, гул ловко тасовал колоду.

Плечо дернулось, как бывает после тренировок, когда мускулы непроизвольно сокращаются сами по себе. Потом в буквальном смысле зашевелились грудные мышцы.

Еще бы чуть-чуть времени. Чуть-чуть!

Но гул никуда и не торопился – времени у него было навалом.

– И долго нам ждать? – спросил я, стараясь едва шевелить языком.

– Недолго. – Барон стал аккуратно раскладывать карты.

– А ка…мень?