Она уставилась на него с побелевшим лицом.

– Все гекзархи, кроме Микодеза?

– Если хочешь сказать что-то резкое насчет моей слабохарактерности или о том, что я все это сделал, потому что повышение вскружило мне голову, валяй, говори. Не стану утверждать, что у тебя нет на это права.

Силы покинули ее.

– Кажется, – проговорила она, – ты правда думаешь, что это к лучшему, хотя я вижу в произошедшем лишь немыслимый хаос. Но не это привлекло… мое внимание. Удивлена, что ты до сих пор не понял. Видимо, вежливость помешала покопаться в моем прошлом. Гекзарх Андан – это… была… моя мать.

– Чего?! – выпалил Брезан. Потом спохватился и вспомнил о порядочности. – Прости. Я… я понятия не имел.

– Ну, – сказала Тсейя, немного приходя в себя, – она была ужасной матерью. Но при этом не переставала ею быть, если ты понимаешь, о чем я. – Её дыхание оставалось прерывистым. – Знаешь, когда я была маленькой, то думала, что Микодез – мой дядя. У него в карманах всегда обнаруживались самые вкусные конфеты. Потом я выросла и узнала, что означает этот красно-золотой мундир.

Брезан начал понимать, что Тсейя злится не на него, а на Шуос Микодеза. В самом деле, это Микодез прикончил Андан Шандаль Йенг, но Брезану было не по себе от того, что он избежал вины. Он выругался, потом вошел в камеру и начал расстегивать ремни на Тсейе.

– Пока ты ещё ничего не напридумывала, – сказал он, – мне нужно твое честное слово. Мы отпустим тебя в безопасном месте, но даже если порабощение больше не работает…

– Вот что сделала перезагрузка календаря?

– Не совсем. – Он объяснил так кратко, как только сумел.

– Знаешь, – проговорила Тсейя после, потирая запястья, – тебе стоило попросить меня дать слово перед тем, как ты сюда вошел.

Брезан пожал плечами.

– Все нынче любят критиковать. Так ты его даешь?

– Зачем ты это делаешь?

Он не прикоснулся к ней, не взял ее руки в свои, только серьезно посмотрел на нее.

– Потому что ты не должна была горевать о своей матери.

Углы рта Тсейи изогнулись вниз.

– Даю слово. Знаешь, а ты облажался всерьез, и тебе предстоит за это поплатиться, но я не стану тем, кто спустит с тебя шкуру.

– Идем, – сказал он, не зная, как ответить на такие слова. – Найду место, где ты сможешь уединиться.