– И ты больше меня не боишься?

– Я никогда тебя не боялась, Орк, – очень серьезно произносит Эрна, продолжая смотреть на дорогу. – Я знаю, что ты скорее умрешь, чем причинишь мне вред.

Он нежно прикасается пальцем к ее руке и молча кивает.

Она знает, что права.

Он знает, что умрет.

#orcVideo12

#orcVideo12

– Меня зовут Бенджамин «Орк» Орсон, и я такой же, как вы: я родился, был ребенком, юношей, стал взрослым, потерял все, что у меня было, и сегодня хочу вспомнить своих родителей. Людей, которые подарили мне жизнь и благодаря которым я сейчас стою перед объективом. Я хочу вспомнить их вместе с вами… Моего отца звали Джордж, потому что в нашей семье было принято называть мальчиков в честь выдающихся президентов, и чтобы традиция не нарушилась, мы не голосовали за старуху Хиллари – какому пацану понравится, если его назовут столь идиотским именем? – Орк выдержал паузу, задумчиво глядя в камеру и поигрывая пожелтевшей фотографией в старой деревянной рамочке, и неожиданно сменил тему: – Мне повезло: мои старики умерли несколько лет назад… – Вновь умолк, мастерски изобразив удивление, и спросил: – Чувствуете, насколько по-идиотски прозвучала фраза? Вас она тоже покоробила? Вы поморщились, услышав эти гадкие слова? И правильно сделали, ведь мы – люди. Все мы – нормальные люди, которые желают своим родителям только добра, но когда я смотрю на происходящее, проклятые слова сами срываются с губ, – Орк вновь обратился к фото в старомодной рамочке. – Мне повезло, что мои старики умерли. Повезло, что у меня никого не осталось: ни родителей, ни других близких родственников, повезло, что две тетки тоже умерли, повезло, потому что я не знаю, что чувствуют люди, у которых они остались. Я не хочу этого знать, орки, потому что сейчас мы с ними воюем. Наш естественный страх перед олдбагами обратился в ненависть, а ненависть убивает. Мы лишаем себя тех, от кого пошли, и остаемся один на один с миром, который четко знает, когда мы станем ненужными. – Орк поставил фото на столик, уселся в кресло и свел перед собой пальцы, став похожим на школьного учителя. – Вы задумывались об этом, орки? Вы понимаете, что вам отмерили срок? Наши старики жили столько, сколько удавалось, а у нас отняли время, ничего не предложив взамен. Я знаю, что Первая Вспышка удесятерила ваш страх, орки, но многие из вас преследуют олдбагов не потому, что боятся, а желая захватить их недвижимость или занять рабочие места. Вы рвете олдбагов на части, надеясь, что, когда сами войдете в возраст suMpa, WHO уже разработает вакцину, и вы ничего не потеряете, только приобретете. Многие из вас пошли на сделку с совестью, потому что думали, что совесть в новом мире не потребуется, но это не так. Без совести вы стадо, орки, вы всего лишь животные, умеющие разговаривать и выбирать компьютерные игры по вкусу, и пастухи четко знают, когда настанет время вести вас на бойню. – Орк улыбнулся и очень, очень нежно прикоснулся к фото. Словно к людям, живым. Словно надеясь почувствовать кончиками пальцев тепло человеческого тела. Словно не понимая, что тех, кто смотрит на него со старого фото, больше нет. – У вас отняли время, орки, отняли прошлое, но я надеюсь, что кто-то из вас проснется и осознает царящий вокруг ужас. Я хочу, чтобы ярость пробудившихся очистила мир от грязи. Я хочу, чтобы ярость пробудившихся стала ответом на проклятие, которое пастухи наслали на стадо. – Орк положил фото на стол и резко посмотрел в камеру: – Я хочу, чтобы ярость пробудившихся обратилась в священный джихад против тех, кто отнял у вас время, орки. Пастухи устроили вам бойню, и только смерть станет им достойной наградой!