– Я прослежу за тем, чтобы этот валик выбросили на помойку, как только мы закончим, – сказала Аврора. – Ну а теперь ты знаешь, зачем я здесь?

– Вы хотите узнать, где находится валик.

– В самую точку. Ты мне это скажешь?

– Я не знаю, где он.

– Лжец из тебя плохой, Чарли. Я работала в Пространстве сна, когда ты еще не вылупился из яйца, и я свое дело знаю. Когда человек видит свои собственные сны, у него есть власть над ними, однако сейчас мы с тобой равны: мы оба актеры в чужом сне. И я могу подстроить этот сон так, как хочу, могу подстроить тебя так, как хочу. Я могу вытянуть у тебя из подсознания то, что ты не хочешь раскрывать, и могу даже просто вытащить полностью из тебя сознание, и ты станешь таким же, как этот придурок санитар, ничуть не лучше, чем лунатик. Повтори, как его фамилия?

– Уэбстер.

– Спасибо. Итак… на чем я остановилась?

– Кажется, на том, чтобы вытащить из меня сознание, и тогда я стану таким, как Уэбстер?

– Да – годным только на то, чтобы управлять гольфмобилем. Итак, предлагаю тебе сделку: ты говоришь нам, где валик, а мы возрождаем Бригитту, и вы возвращаетесь в страну живых. Как тебе это нравится?

Я оглянулся на пляж, на «Царицу Аргентины» и оранжевый с красным зонтик.

– Если я не согласился на сделку, предложенную Гуднайт, почему вы думаете, что я соглашусь на вашу? К тому же ни про какой валик я ничего не знаю.

Внезапно налетел порыв ледяного ветра, и над песком закружились снежинки. Появившийся фотограф предлагал свои услуги Бригитте и Чарльзу, как и прежде.

– Вот видишь? – усмехнулась Аврора. – Подсознательное признание. Ты скажешь мне правду. Когда тебе задают вопрос, трудно не думать о нем. Ну что, ты остался в дураках?

– Я ничего не знаю.

Аврора шагнула ко мне, и совершенно внезапно она стала втрое выше ростом. У меня защемило в груди, и на какое-то мимолетное мгновение я подумал, что сейчас проснусь и окажусь в безопасности, вдали от всего этого, однако Аврора схватила большим и указательным пальцами меня за ухо и выкрутила его с такой силой, что я вскрикнул от боли.

– Итак, – сказала она, – прежде чем я по-настоящему примусь за тебя, даю тебе последний шанс: говори, где валик!

Аврора наклонилась ко мне, и ее зубы превратились в острые бритвы. Мне вдруг вспомнилась сестра Зачатия, которая ради хохмы обтачивала себе зубы напильником до тех пор, пока мать Фаллопия ей это не запретила.