– Именно поэтому я аннулировала этот брак.

– Так вы знали? – Я изумленно посмотрела на нее.

– Когда я вернулась, то догадалась о том, что случилось. Он выглядел виноватым, как смертный грех, а ваше личико… – Впервые в жизни я видела, как глаза моей матери наполнились слезами. – Это только моя вина, – произнесла она дрожащим от волнения голосом, – я не знала, что делать, как исправить эту ошибку, ведь ваш отец уже ничего не мог посоветовать мне. Хотя одно я знала наверняка: никогда в жизни не смогу отдать вас этому человеку.

– А я думала, что брак аннулировали из-за того, что Ричард представлялся вам более выгодной партией.

Успокоившись, моя мать нехотя улыбнулась.

– А разве нет?

Я медленно откинулась на спинку кресла. В окна струился солнечный свет… начинался прекрасный день позднего лета.

– Я обрадовалась тому, что Ричард поселил свою любовницу именно там, ведь теперь мне больше не придется туда возвращаться.

– Я тоже ненавижу это место, – к моему удивлению, призналась моя мать, – никогда не чувствовала себя там спокойно. Я надеялась, что после вашей женитьбы, у меня будет другой дом, и так и случилось.

Благодаря Ричарду. Я не имела к этому отношения и вообще не интересовалась тогда желаниями своей матери.

– Отлично, теперь там есть новая госпожа. Джудит Торп из Бартона. Пусть живет там и радуется, если сможет.

Моя мать слегка подалась вперед.

– Уезжая оттуда, я забрала с собой все лучшее серебро.

Мы обменялись улыбками. Я собиралась спросить, кого же родила Джудит, сына или дочь, но передумала, решив, что ничего не хочу знать об этом. Слуги начали подавать обед, к нам присоединился Ричард, и мы перешли за стол, чтобы подкрепиться жареной говядиной и мясистыми лесными голубями, пропитавшимися соусом. По сравнению с пятимесячной давностью мой аппетит неузнаваемо изменился – теперь я могла одна съесть целого голубя.

– Проезжая через Падихам, – начиная обеденную беседу, произнесла моя мать, – я видела какую-то женщину в колодках, голову ее скрывал мешок с надписью «ведьма».

– Маргарет Пирсон, – откликнулся Ричард.

После посещения судебных заседаний он стал живо интересоваться событиями уходящего лета. У него даже появилась новые версии, объяснявшие поведение нашего старого друга, Томаса Листера: Дженнет Престон, вероятно, была любовницей его отца, и желая уберечь от лишних волнений свою слабую здоровьем мать, он захотел удалить бывшую служанку с глаз долой, чтобы навсегда забыть о ней. Либо же она узнала о нем нечто предосудительное, и он предпочел заткнуть ей рот, отправив на виселицу. Что до Роджера, то наши пути еще определенно могли пересечься, однако этот бывший мировой судья несколько запятнал свою репутацию в погоне за властью. Он показал, что готов пожертвовать жизнью людей ради комфортной отставки: людские души в обмен на щедрое вознаграждение от короля, и все только ради добавления нескольких заключительных дней славы к его блестящей карьере на судейском поприще. В северных дворянских кругах такое жестокое честолюбие считалось весьма гнусным, и двери многих особняков закрылись для него.