– Ей предстоит провести четыре рыночных дня в колодках, а потом вернуться в тюрьму, где она, вероятно, умрет, поскольку не сможет внести залог до окончания срока приговора, – пояснил Ричард.

– А почему ее не повесили? – спросила моя мать.

– Может, победили остатки здравого смысла? – Ричард пожал плечами. – Не знаю.

Моя мать вздрогнула.

– Мне говорили, что на казнь в Ланскастере собрались безумные толпы народа.

– Ничто не возбуждает живых больше, чем смерть, – изрекла я.

– А что случилось с той девушкой, Джилл? Или ее звали Алиса? Ее не арестовали?

Мы с Ричардом обменялись взглядами.

– Ее признали невиновной.

– Слава Богу, правда, разве это не замечательно? Я-то уж думала, что, обнаружив хоть одного виновного в этой компании, они осудят и всех остальных. Не сговаривались ли они убить Томаса Листера?

– Кто знает? – сказала я. – Не было никаких свидетелей, не считая малого ребенка. И не принимая в расчет признанной невиновной Алису.

– А как вы узнали?

Мои пальцы невольно нащупали под рукавом рубашки маленький шрам.

– На самом деле она лишь хотела помогать людям, – уклончиво ответила я.

– И где же она сейчас?

– Хотела бы знать.

– Она не сказала вам?

Я покачала головой.

– У нее есть родные?

Я вспомнила грязную лачугу, где спивался Джозеф Грей.