— Спасибо. Но нет. Мы заработаем солов — и сами купим себе мяса. И тебя буду рад угостить.

Смерив меня задумчивым взглядом, не спеша освобождать ладонь, Энгри медленно кивнула:

— Верю.

Убрав руку, спросил:

— И где откармливают?

— Тут уже одни слухи. Гоблины болтают — эхо носит. Но вариантов мало. Зловонка, Стылая Клоака. И там и там нет надзора Матери. Там царит вечный сумрак, Оди. Сплошная гребаная сумеречная зона. Там каждый коридор — тропа смерти. И поэтому туда не суются.

— То есть там живут?

— В Зловонке? Еще как живут. Если бульканье в дерьме можно назвать жизнью.

— Гоблины, орки?

— У них свои прозвища. Меткие. На Зловонке — дерьмоеды. Но если встретишься вдруг с кем из них, знай — себя они называют болотниками. Назовешь дерьмоедом — будет драка. А подраться они любят и умеют.

— Ага. Болотники… и почему? Догадки уже есть кое-какие, но…

— Все из старичков знают. Зловонка — бывший рабочий узел Дренажтауна. Вокруг него таких узлов шесть штук. Как лепестки навозного цветка идут кругом вокруг верхнего квартала. По сути — это гребаные сплетения сотен труб. И каждая труба — с дерьмом. Буквально.

— С чьим?

— С эльфийским! — фыркнула Энгри — Что за вопрос? Все дерьмо мира стекается в Дренажтаун.

— Прямо все? — недоверчиво прищурился я.

— Ну ты и гоблин! Выражение просто такое. Хотя может и правдивое. А так — все стоки ведут в Мутноводье и там фильтруются. Раньше и Зловонка исправно давала свою порцию вонючих отходов. Но однажды там случилась очень крупная авария. Лет двадцать назад вроде как. И авария была крайне серьезной. Куча сложнейшего оборудования вышла из строя. Все было так плохо, что Мать решила не тратить время на ремонт и, демонтировав силами гоблинов и орков остатки важной техники, оставила разрушенный узел как есть.

— Так все плохо?

— Я была там однажды. Не внутри. У входа. Но видела перекрученные и раздавленные толстенные трубы, вдавленные и вспученные стены, остовы разбитого оборудования — насосы и все такое. Мать мудра — там нечего было восстанавливать. Всю нагрузку перевели на оставшиеся пять узлов. А шестой… там самотеком продолжается сочиться дерьмо из дыр. Разлилось неглубокое болото — оно медленно стекает в построенный желоб тянущийся в Дренажтаун. Так вот появилась Зловонка. И вот там, как мне чудится, свининку и откармливают перед убоем. В тот единственный раз, когда стояла у входа, прикрывая наших, чудились мне доносящиеся из вонючей темноты жалобные крики… Года три назад боевое звено наткнулось на плывущего по сточному желобу жирного тяжелого раненого червя. Они вытащили его. Он вскоре умер у них на руках, истекая говном вперемешку с кровью. И не сумел сказать ни слова — у него был вырезан язык. И выколоты глаза. И отрезаны яйца. О! Вот и мое вечернее развлечение. Освобождай место, гоблин.