– Я прошу прощения, – повторил тип в мятой испачканной одежде. – Не хотел вас пугать, но нам никак было не разминуться не потревожив друг друга. Тем не менее я попытался. – Он виновато развел руками и новая волна ужасающих запахов взволновала обоняние Смолина. Амбре из давно немытого человеческого тела, застарелого пота и разлагающейся пищи заставило Марка сделать шаг назад.

– Кто вы и что тут делаете? – Смолин подпустил в голос строгости, но оружие опустил. – Это закрытая территория «ГорКоллектора», посторонним доступ запрещен. Как вы вообще сюда попали?

– Кличут меня Баюн. Что я тут делаю? Да просто иду себе мимо. На Рижском жесткая облава была, пришлось драпать. Сутки-другие пережду, потом можно будет вернуться. А про то, как я сюда попал, не спрашивай, все равно не скажу. Иначе опять наши ходы законопатите, а это новые хлопоты.

– И что мне с тобой, Баюн, делать?

– Да понятно что. Разойтись миром и забыть. Нам обоим это на руку.

– Это отчего же так?

– Ты новенький что ли? Ну смотри. Если ты обо мне сообщишь в дежурку, то должен будешь оформить встречу по всем правилам. Составить рапорт, написать объяснительную. Дождаться наряд охранной службы, а потом под протокол объяснять, почему ты меня не задержал. Ты же не думаешь, что все это время я их буду тут дожидаться?

Смолин только сейчас подумал, что действительно не представляет, как задерживать этого бродягу. Руки ему что ли вязать?

– И все это вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями. – Баюн наставительно поднял грязный палец вверх. – А за невыполненную работу тебя по головке никто не поглядит. Так что сам видишь, от такого расклада одни убытки.

– Ловко ты все разложил, – задумчиво протянул Марк. – Наверное не в первый раз с нашими встречаешься?

– Соображаешь, композитор. Это хорошо. Ну так что, я пойду?

– Ладно… Эй, погоди, а почему ты меня «композитором» назвал?

– Ну ты же вслух сочинял что-то музыкальное. Пока работал. Я давно тебя услышал, все ждал пока ты закончишь в электрических ящиках копаться и дальше пойдешь.

– А как ты понял, что я именно сочиняю, а не чужое пою?

– Я сам в прошлом, музыкант. Могу отличить посещение музы от чужих перепевов.

– Да ладно? Действительно музыкант? – недоверчиво переспросил Марк, вглядываясь в лицо собеседника.

Бродяга молча подтянул рукав пальто и продемонстрировал грязное запястье. На нем угадывалась татуировка: помещенный в контур рыцарского щита скрипичный ключ. Под ним вьющаяся лента и фраза на мертвом языке – Trahit sua quemque voluptas – «Каждого влечет его страсть». Девиз легендарного цеха Артистов.