Врачи один за другим выбегали из комнаты, делая вид, что их тошнит.

– Помочь? – спросил Борис.

Послышался скрип резиновой перчатки.

– А по вызовам ты больше не ходишь? – спросил Виталик, чувствуя в анусе холод и пальцы врача.

– Уже нет. Но кошака оставил себе, его списали. Уж очень он мне нравится.

В соседнем помещении стонал Андрей, который отказался от анестезии. Когда Виталик вошел к нему со стаканчиком спермы, огромная неведомая хуйня растягивала пупок несчастного.

– Что мне делать? – спросил Виталик, сдерживая рвоту.

– Залей ему, – велел Борис.

Виталик заглянул в дырку с полимерными стенками, увидел что-то красное в свете софита и вылил туда сперму. Андрей скрипнул зубами, когда сверху спустился поршень и протолкнул сперму поглубже.

– Все, все, – Борис набрал код на стоящем рядом пульте, и неведомая хуйня медленно вытянула из тела Андрея окровавленную трубку. – Ну вот, малыш, теперь тебе семь месяцев нельзя употреблять алкоголь, лекарства и иные вещества. Также советую воздержаться от стрессов и физических нагрузок.

– Попроси Ваню меня разблокировать, – сказал Андрей. – У меня из-за него постоянный стресс, это может навредить малышу.

Он с видимым усилием слез с операционного стола, добежал до раковины и выблевал желтую жидкость. Кровь из пупка тонкой струйкой брызнула ему на ноги.

Виталик спустился в приемный покой, где пожилая феминистка возила шваброй по полу.

– Ты шо бахилы не надел? Ишь, гуляет, спермобак, – проворчала она, тыкая его кеды.

– Да пошла ты! – Виталик разревелся.

– Шо за слюнтяи, – продолжала уборщица. – В мое время мужчины друг друга не чпокали, а щас распустились, как кисейные барышни. Уже и слова им сказать нельзя.

– Я для него никто, – всхлипнул Виталик.

За окном краснели первые листья момидзи.

Виталик бесцельно бродил по улицам, вспоминая лето. Во время одной из прогулок он покинул зону обслуживания и добрался до лимана. Вода, зеленая летом, стала коричневатой, в ней отражались облака, и неведомая черная птица то плыла по волнам, то ныряла и выныривала совсем в другом месте. После удачного заплыва птица вынырнула с рыбой в длинном остром клюве. Хвост рыбы еще шевелился, птица отнесла добычу на камень и начала клевать ее. Виталик чувствовал себя этой рыбой, которая еще жива, но уже пожирается птицей депрессии. Он даже хотел сочинить хайку, но решил, что это глупо.