Свет пробивался сквозь удушливый дым, сжигая окружающих дотла и заполняя площадь обугленным мясом. Ветви эмпирейных молний врезались в каменные плиты, раскалывая землю, руша стены и поджигая сторожевые башни.

По мере того как битва становилась все более неистовой, рассудок Мефистона постепенно ослабевал. Каждый громовой удар и выпад меча скорее питали Кровавого Ангела, нежели истощали. Он раскалился внутри и снаружи; даже мысли сияли слишком ярко, чтобы уловить их очертания, и стали слишком запутанными, чтобы уследить за их нитью. Его сердца бешено колотились, пока он погружался в глубины варпа. В прошлой жизни воин красил доспехи в черный в знак своего проклятия, но теперь краска пузырилась, открывая великолепный кроваво-красный цвет под ней.

Стены взорвались, и Мефистон взмыл над яростным вихрем, раскинув руки, будто божественный дирижер, управляющий оркестром апокалипсиса. Зеленокожие полетели от него прочь, изжаренные и изломанные, когда варп достиг реальности и разорвал их на куски. Внеземная сила вливалась в каждую клеточку тела Мефистона, поглощая его, преобразуя, делая единым целым с Имматериумом.

+Нет.+

Голос прозвучал в голове Мефистона, выводя его из равновесия. Кто посмел бросить ему вызов? Тому, кто справился с проклятием. Тому, кто подчинил смерть. Кто осмелился войти в разум Ангела?

Мефистон призвал варп-шторм с еще большей свирепостью, раскалывая небо проклятиями и окутывая город безумием, — тут же выросло пламя, дикое и странное, принимающее гуманоидные формы, которые словно тянулись из преисподней тонкими конечностями без суставов.

+Стой,+ раздался голос, по-прежнему слышимый за гневными мыслями Мефистона.

Давно забытая ярость вскипела в груди Кровавого Ангела, и он нырнул в огонь, желая отыскать того глупца, которому хватило наглости обратиться к нему.

Впереди, возвышаясь над разрушенными зданиями, находилось святилище, не отличимое от других таких же в бесчисленных мирах, — крылатый череп, увенчанный ореолом шипов. Мефистон едва заметил его, поскольку взгляд Ангела был прикован к силуэту в мантии, что вырисовывался рядом на фоне пламени. Несмотря на разрушение, которое устроил Мефистон, человек твердо стоял на разбитых камнях, склоненный, но все-таки не покоренный бурей.

Мефистон отвел Витаруса назад и метнул шар варпового пламени, но незнакомец вскинул меч и отбил его. Человек в мантии пошатнулся и опустил голову, но все же сумел удержаться на ногах. Призрачные руны вздымались вокруг него, кружась на манер светлячков, — он направил клинок в сторону и послал огонь Мефистона в храм, обрушив стены и добавив больше пламени к облакам пепла.