— А выглядишь как кремень, — вздохнула Цурико, то ли сказав, что было на уме, то ли сделав комплимент.

— Цурико, реально, это не для того, чтобы отвязаться от тебя. Я просто не хочу, чтобы ты погибла где-нибудь. Мне одному выжить проще, чем с кем-то, так как… так как я всё равно выживу. Но вот насчёт тебя я не уверен.

— Думаешь, лучше прожить всю жизнь в этом дремучем лесу, чем умереть в дороге? ­— спросила она с лёгким вызовом.

— Думаю, что лучше, если честно, — не стал отрицать я.

Мы смолкли. Вокруг проплывала разношёрстная толпа, по одежде больше походившая на дикарей. Вокруг высились точно такие же здания, естественно с китайской изюминкой, чтобы даже в такой глуши ты не ошибся. Мы стояли на площади хрен знает где, и Зу-Зу сидел между нами, словно рефери, глядя то на меня, то на неё.

— Прости, — негромко произнёс я скорее, чтобы нарушить тишину и поставить точку в разговоре.

— Ну хоть второе место моё… — хмыкнула Цурико невесело и всё равно упрямо посмотрела на меня. — Ну что, тогда давай так, умник. Я провожу тебя, ты там разберёшься с наёмником, после чего двинешься дальше своей дорогой. а там мы и распрощаемся, договорились?

— Всё равно торгуешься?

— А вдруг передумаешь?

— Вряд ли, но… давай, коль так, — сдался я.

— Вот и отлично, потопали, — махнула она рукой.

Забавно, да? Я отшиваю девку. В другой жизни я бы обрадовался такому настойчивому подкату, а здесь…

Ещё забавнее, что люби я её, то реально бы взял с собой в это путешествие. Возможно, это выглядит странно, что друга не беру, так как не хочу, чтобы тот погиб, а свою любовь взял бы, но здесь был корыстный мотив — мне бы хотелось, чтобы объект моего обожания был рядом со мной.

Я знаю, что она отчаянно делала вид, будто ничего не происходит, но и меня не раз отшивали, почему мне было прекрасно известно, что у неё сейчас примерно на душе. Надежда, что вдруг всё решится, и желание оттянуть момент, когда всё внутри скрутит, как можно дальше.

Этот город походил больше на цивилизованную версию городов этого мира, как город обезьян или горда империи Ёхендхай, однако всё равно с изюминкой этой дикости.

В чём она заключалась?

Ну про людей ясно. А ещё были дома с плохо обтёсанными стволами деревьев, небольшая высота построек, максимум два этажа и… не знаю даже, дух какой-то. Вот как приходишь в город и сразу можешь сказать — захолустье.

Он, конечно, захолустьем не был, но как-то так.

— Ты знаешь, куда нам? — спросил я.

— К порту.