– А можно менять призвание? Или вы ограничены в выборе? И обязаны заниматься чем-то одним всю жизнь?

– По-разному, – ответил горец. – У некоторых из нас нет выбора совсем, – он прижал ладони к щекам. Затем резко встал и побрел в лес. Удочка так и осталась в воде.

Спустя неделю после прибытия в Марисские Сосны Хан решил навестить Люциуса Фроусли. Юноша должен был сообщить старику, что уже не сможет доставлять его товар в Феллсмарч. Алистер надеялся, что у Люциуса найдется для него работенка, не требующая похода в город, но понимал, что это маловероятно.

Парень спустился по дороге, ведущей в Феллсмарч, после чего свернул на тропу – к лачуге отшельника.

Хижина казалась пустой, как и обычно. Из трубы не клубился дым. Но Люциус не ловил рыбу на пруду и не наслаждался тишиной на склоне. Огонь под перегонным кубом погас, а кирпичи оказались холодными. Такого еще никогда не было. Может, старик и делал все слишком медленно, но порядок он соблюдал.

Хан подкинул дров под перегонный куб и заполнил его, но поджигать не стал.

Озадаченный юноша потоптался на пороге хижины – хотя он и не рассчитывал, что застанет старика дома: ведь выдался такой теплый солнечный весенний денек! Хан мог бы оставить отшельнику записку, но для слепого от нее не было бы никакого толку. У Алистера еще были те самые монеты, которые он должен был отдать Фроусли, но ему совершенно не хотелось оставлять их в хижине, когда хозяин лачуги отсутствовал.

Хан громко постучал. Послышался собачий лай, а затем Пес принялся скрести дверь.

«Должно быть, он все-таки здесь», – подумал парень.

Люциус и Пес были неразлучны.

– Привет! – поздоровался Хан и толкнул дверь хижины. Обезумевший от счастья Пес прыгнул на юношу и принялся облизывать его лицо. – Где Люциус? – спросил Алистер, начиная волноваться.

Когда его зрение привыкло к тусклому свету, он заметил какое-то движение на кровати в углу.

– Люциус?

Светильников, конечно же, не было, но Хан отдернул занавеску. Сразу стало светлее. Старик полулежал на постели, свернувшись калачиком и с бутылью в руке. Он был болен либо пьян.

Парень огляделся. Миска для воды Пса опустела, так же, как и тарелка, в которую Фроусли накладывал собаке еду.

– Люциус! Что с тобой?

– Кто тут? – произнес отшельник дрожащим голосом. А потом он заговорил пронзительно и даже дерзко: – Трусы! Вы и за мной пришли?

– Это я, Хан, – ответил юноша. Не решаясь входить, он замер на пороге. – Ты чего?

Люциус прикрыл ладонью лицо, будто надеялся за ней спрятаться.

– Проваливай! Я знаю, что парень мертв. В курсах уже, понял? Тебе не удастся меня одурачить. Ты получил что хотел! Оставь меня в покое!