Я поднялась. Оборотень внимательно посмотрел на меня с лёгкой полуулыбкой.

— А ты не так-то прост, как кажешься сначала, — подозрительный взгляд голубых глаз. — Ты думал, я не почую магию?

Тут я вспомнила, что говорил мне Диларий: оборотни прекрасно распознают магию, хотя сами ей не особо владеют, а если они в звериной ипостаси, так, вообще, труба, чуют за километры.

— Я бы не хотел, чтобы об этом знали. Разве у меня нет права на секрет? — пришёл мой черёд задавать вопрос.

— Конечно, есть — не задумываясь, ответил воин и улыбнулся шире. — На самом деле, я пришёл не секреты твои раскрывать, — он снова многозначительно на меня посмотрел. — А сказать тебе «спасибо»! Если бы не ты, пришлось бы худо.

Опустив глаза, я посмотрела на местами запачканную кровью цепочку медальона, который всё еще был открыт и откуда на меня смотрели молодые, счастливые лица. Потом вскинула голову и серьёзно сказала:

— Я всего лишь вернул долг. Ты защитил меня в лесу, а я помог тебе здесь. Так что квиты!

Оборотень ещё раз уважительно посмотрел на меня и кивнул.

— Квиты!

Мужчина ушёл, а я вернулась к телеге и внимательно всё там пересмотрела. Мне вспомнился эпизод, казалось бы, из прошлой жизни: сколько негодования вызвали во мне тогда в переулке мародёрские действия Нардана, когда он выворачивал карманы у трупов. И, вот, спустя чуть больше полугода, я сама к такому пришла.

По правде говоря, это далеко не единственная дикая вещь, которая, ввиду обстоятельств, вошла в мою нынешнюю жизнь и стала её частью. Я, конечно, и сейчас отчётливо понимала, что совершаю низкий поступок, обворовывая покойников с целью наживы, но как бы сказал Нардан «оно им уже не пригодиться, а мне ещё жить». Всё-таки, где-то по пути, я умудрилась растерять хвалёные моральные качества. Печально улыбнувшись своим мыслям, продолжила поиски.

В основном мне попадалась одежда и посуда, но на дне одной из сумок посчастливилось найти некоторую сумму монетами. Вероятно, это и была последняя зарплата бедных людей. Забрав деньги, а также несколько серебряных украшений, найденные в одном из узелочков, я вылезла из телеги. «Но здесь лежат только три тела, где же Изола и Лайали? Может они уцелели?» — пришла, внезапно, мысль. В надежде на лучшее, я вернулась к укрытию, где оставила коня.

Мой жеребец послушно стоял по стойки смирно, изредка постукивая копытами. Немного в стороне от него, на земле, лежала Изола, а возле неё, спрятав лицо в колени, сидела маленькая Лайали и плакала. Подойдя ближе, я поняла в чём дело.

Правая рука средней сестры, начиная от плеча, была изрядно оцарапана ихомором, раны сильно вздулись, конечность потемнела и очень плохо пахла, словно сгнившая картошка. Мне почудилось, что стоит коснуться руки и кожица, всё еще державшая форму, треснет, а раскисшая мякоть полезет наружу. Гангрена медленно заполоняла остальные части тела: уже местами почернела шея, голова и грудь. Девочка скончалась не менее пятнадцати минут назад, а значит амулет жизни здесь бессилен, слишком много времени прошло. Если бы знать о ранении раньше, то был шанс её спасти. Слёзы снова начали просится наружу от сожаления и бессилия. Но всё уже случилось, время вспять не повернуть. Да и вряд ли бы мне удалось многое изменить, там я тоже была нужна. Помочь всем и всех спасти — невозможно, как ни старайся, остаётся смириться с утратой и двигаться дальше, вперёд.