— Прогноз неутешительный, — наконец сказала Мара. — Видишь черные прожилки вокруг раны? Кровь испорчена, и дальше будет только хуже. Гниль подобралась слишком близко к сердцу, ее никак не вырезать. За аптекарем, безусловно, стоит послать, но я изучала медицину и…

— Я не дурак, чтобы сомневаться в твоих познаниях, но ты еще не все слышала. Пять дней назад гниль покрывала всю грудь и спину.

— Не может быть.

— Я видел собственными глазами. Та стрела убила бы любого из нас, а Вика поборола яд и идет на поправку.

Мара недоверчиво взглянула на него. Скирда в соседней комнате наконец успокоилась, и ее завывания перешли в унылые поскуливания.

— Клянусь, Мара. Она друидесса.

— Тогда все ясно! — съязвила Мара. — Наверное, о ней заботятся сами Воплощения. Неужели ты веришь в ярмарочные фокусы и воображаемых богов?

— Не все в мире измеряется научными опытами.

Мара фыркнула. Она была не из тех, кто принимает критику или советы от людей, уступающих ей в интеллектуальном развитии.

— Я велю Ларии переодеть ее и накормить. Хотя, скорее всего, больная умрет.

— Не умрет, — возразил Гаррик. — Я сам буду за ней ухаживать.

Мара с удивлением взглянула на него.

— Как пожелаешь.

Устроив Вику со всеми возможными удобствами, они оставили ее отдыхать, а сами отправились в кабинет Мары. Там она разлила по бокалам дорогое красное картанианское вино, подошла к высокому арочному окну и выглянула в сад, где в лунном сиянии бродили товарищи Гаррика, разминая ноги, затекшие после долгого пребывания на корабле.

— Вы многих потеряли, — заметила она. — И взяли новых. Кто твои товарищи?

Гаррик отхлебнул вина, изысканный вкус которого наполнил его чувством какого-то греховного наслаждения.

— Сардку и харрийца я не знаю; нам просто понадобилась их повозка. Доверять им опасно, но они слишком много знают, чтобы отправить их восвояси.

— Держишь их поблизости, но не слишком близко?

— Это ненадолго. Возможно, ты сумеешь убедить их воспользоваться твоим гостеприимством?

— Попробую, — с кривой усмешкой ответила она.