Арен хмыкнул. Это маленькое проявление непокорства придало ему храбрости.

— Ты мне не веришь, — сказал Клиссен. — Что ж, все мы когда-то были молоды и наивны. Думали, будто можем переделать мир. — Он снял очки и протер их рукавом мундира. — Пора взрослеть. Пора усвоить, что ты имеешь дело с тем, что существует в действительности, а не в твоих мечтаниях.

Он нацепил очки обратно и сурово воззрился на Арена.

— Говори, где Гаррик. Расскажешь добровольно — и тебя отпустят, как только мы его поймаем. А попытаешься хранить молчание — тебя будут пытать, а потом повесят. Так или иначе, я узнаю ответ.

Арен закрыл глаза, пытаясь овладеть собой. Клиссен прав: рано или поздно Арен заговорит. Его отец уже поплатился жизнью из-за Гаррика. Неужели и ему суждено погибнуть ради человека, которого он едва знает?

«Что-то ускользает от моего внимания, — подумал он. — Уж слишком старается Клиссен. Чтобы одолеть противника, надо первым делом его понять».

— А Кейд? — спросил он. — Кейда я вам не выдам.

— Я прослежу, чтобы его не тронули, — пообещал Клиссен. — Даю слово, на свободу вы выйдете вместе.

— А остальные?

— Забудь об этих изменниках. Говори, где Гаррик. И поживее.

«Ты торопишься, да?» — подумал Арен и внезапно осознал то, чего не видел прежде: он нужен Клиссену. Возможно, Железные Стражи так и не поймали Киля и Граба, и Арен — их единственная зацепка.

— Какое у Гаррика настоящее имя? — спросил Арен ни с того ни с сего. Надо сбить Клиссена с толку, чтобы выгадать время. С тайной радостью он заметил, как по лицу старшего охранителя пробежала гневная судорога.

— Его называют Кадраком из Темноводья, — после долгой паузы ответил Клиссен.

Арен почувствовал разочарование. Он надеялся на откровение, но имя ничего ему не говорило.

— Кто называет? — спросил он.

Клиссен покачал головой.

— Тебе известно его имя. Я расскажу тебе, кто он и кем был твой отец, когда ты сообщишь нужные мне сведения.

Наступило молчание. Огонек в светильнике дрожал и трепыхался. Предложение Клиссена словно повисло в воздухе. Свобода для Арена и Кейда в обмен на Гаррика. Но если он скажет Клиссену, где Гаррик, то арестуют всех, кто находится в доме у Мары. Фен, Орику — всех. Он не собирается умирать ради Гаррика, но и остальных выдать не может.

— А где ваши страхоносцы? — спросил он, пытаясь оттянуть неизбежное решение. — Вряд ли император захочет, чтобы они находились в городе во время свадебных торжеств. Да и зачем вам держать на службе этаких страшилищ, если мы, оссиане, так довольны своим жребием?

Терпение Клиссена иссякло. Он наклонился поближе к Арену и угрожающе-вкрадчивым голосом произнес: