ГЛАВА 47

ГЛАВА 47

Пальцы Орики перемещались по грифу, подбирая аккорды. Она закрыла глаза, и слова, полные скорби и гнева, полились изнутри, обретая законченный вид.

Дойдя до конца, лютнистка запнулась. Чары музыки развеялись, а Орика задумалась.

— Опасную песню ты поешь, — заметила Мара.

Орика открыла глаза. Она сидела, скрестив ноги, на каменной скамье в выложенном гранитными плитами уголке, затерявшемся среди обширного сада Мары. При ней, как всегда, находился Харод, товарищ и защитник, но даже он не услышал приближения хозяйки дома.

— Ее можно счесть не просто балладой о давно умершем короле, а предупреждением нашим нынешним правителям, — продолжала Мара. — И даже призывом к оружию.

— Разве певец в ответе, если его песню неверно истолковали? — возразила Орика. Харод набрал в грудь воздуха, чтобы вступиться за Орику, но та его удержала. — Тише, Харод. Мне думается, в этом доме призыв к оружию не встретит неодобрения.

Поистине, за две недели, проведенные с ее спасителями, только слепец не увидел бы, что они замышляют заговор против империи. Она поняла это по их скрытным разговорам еще до того, как появились страхоносцы. Но для Орики тайны были привычным делом, и она не пыталась ничего выведывать.

Харод убеждал Орику покинуть спутников сразу по прибытии в Моргенхольм — дескать, рядом с ними небезопасно. Он считал, что защитить ее способен лишь он один. Но после случившегося в «Привале разбойников» Орика сомневалась в этом.

«Подождем несколько дней, — сказала она, чтобы не задевать его гордость. — Разведаем обстановку в стране».

За это время выяснилось, что сардов в гетто больше не осталось, а обстановка в стране весьма безрадостная.

— Пожалуй, моя песня получилась слишком унылой, — сказала Орика. — Она должна была звучать вдохновляюще. Но пока я ее сочиняла, вся надежда куда-то улетучилась.

Мара задумалась, внимательно глядя на Орику.

— Ты играешь в башни? — спросила она.

— Умею, хотя и не особо искусно.

— Сыграешь со мной? Пожалуй, это мое главное пристрастие.

— С удовольствием, — ответила Орика. И взглянула на Харода, который сразу все понял.

— А я поупражняюсь, — сказал он, положив ладонь на рукоятку меча. Потом поклонился Маре. — У тебя великолепный сад, госпожа. Благодарю тебя за любезное гостеприимство.

— Достойный гость, твое присутствие — само по себе благодарность, — ответила Мара на безупречном харрийском.