— Вольно. Есть идея записать ответочку этому попугаю. Как думаешь, справишься?

Глаза парня загорелись невыразимой гаммой чувств и эмоций.

— Конечно, сэр, мистер Хёрт!

— Но говорить будешь то, что я скажу. В общих чертах, не слишком много отсебятины. Понял?

— Сэр, да, сэр! — Сэм готов был на что угодно согласиться, лишь бы снова попасть на камеру и прославиться на весь мир.

— Тогда ищем камеру и выбираем место для съёмки.

Мы так заморачиваться с защитой не будем.

Камеру нашли быстро, с подбором места тоже сильно думать не стали, выбрав пустую стену ангара. Сели писать ответное послание. Оно не должно быть длинным, не должно быть сильно пафосным. Через десяток минут вокруг собралась половина базы, подсказывали и лезли под руку. Эберт, пришедшая на шум, глядя на всё это, выдала: «Письмо запорожцев турецкому султану». О чём она я так и не понял, но фразу решил запомнить.

Вскоре Сэм, полностью упакованный в свой костюм, расслабленно сидел на стуле и смотрел в камеру.

— Эй, попугай. Если ты такой смелый, то чего такой трусливый? Спрятался, что не найдёшь. Может, лучше «хрен найдёшь»? А то звучит несерьёзно.

Я задумался и дал отмашку.

— Валяй. Но чтобы больше не ругался.

— Есть сэр. Эй, попугай. Если ты такой смелый, то чего такой трусливый? Спрятался, что хрен найдёшь.

Окружающие тут же одобрили новый вариант.

— Ты крутой, но только пока анонимный. Знай, как только мы тебя найдём, а мы найдём и смелость-то тебе укоротим, кривляться ты будешь перед судом. И серьёзно? Метауроды? Это всё, на что хватило твоей фантазии? Отстой.

Сэм замолчал. Кто-то дал подзатыльник солдату, что должен был переворачивать листы с текстом.

— Я долго распинаться не буду, переходить на оскорбления ниже моего достоинства. А вообще мы — герои. Мы не угрожаем близким и родным. Мы будем защищать людей и действовать по закону. А твои кривляния для лохов. Black Bolt out.

Запись остановили. Персонал разошёлся на аплодисменты, а Сэм театрально всем поклонился. Я же уже был занят камерой. Но, увидев, что расходиться никто не торопиться, проявил начальственную тиранию.

— Так, вам всем нечем заняться? Мне вам найти работу?

Второго внушения не потребовалось, народ быстро рассосался по рабочим местам. Осталась только Эберт.