– Это… мой друг, – с явной неохотой пробормотал Дьявол.

– Привет, Ханна, – дружелюбно сказала старуха глубоким голосом с хрипотцой; по ее тону было понятно, что она много повидала в жизни.

Ханна покосилась на папу.

– Я займу очередь, – сказал он, и Ханна поняла, что у ее папы есть такой же дар, как у его папы, – слышать то, чего не говорят.

– И что теперь будет с машиной? – спросила Ханна, когда папа вошел в кофейню.

– Пока ничего, – сказал Дьявол. – Инженер утверждает, что слишком стар, и отказывается строить новую машину, но я уверен, что смогу его уговорить. Тем временем все зло, что совершается на свете, останется здесь. Так происходит уже много лет, но вы все-таки приспособились и выжили.

– Но что же делать, чтобы мир не стал хуже?

– Делать добро, – сказала старуха. – Просто делать добро. И не нужно никакой машины. Люди должны быть в ответе за свои дела – день за днем и поступок за поступком, – а не наделять богов властью карать и прощать.

– Ничего не понимаю.

– Ну и ладно, – улыбнулась старуха. – Так лучше. Понимание не вносит ясности.

Позади Ханны на тротуар что-то шлепнулось, но она не обратила внимания, вспомнив, где видела старуху.

– Вы были в аэропорту, когда я улетала к дедушке. И в ресторане. В Позади.

А еще эта самая женщина заговорила с Кристен в баре лондонской гостиницы, но Ханна об этом не знала.

– Мне нравится следить за происходящим.

– То есть вмешиваться, – сказал Дьявол.

– А при чем тут я? И почему именно сейчас? – спросила Ханна.

– А что, есть люди и время важнее?

– Нет, наверное. Во всяком случае, не для меня.

– Кстати, почему ты решила, что это твоя история, а не история твоей матери, отца, дедушки или даже тети с ее восхитительной прической? – спросил Дьявол.

– Мне нравится ее прическа, – сказала старуха.