Саша едва поспевал за перепуганными работниками станции. Предыдущую ночь он плохо спал, а на утро, отправившись на службу, мечтал, как упадет на чистую и такую соблазнительную постель и вырубится — часов на десять, не меньше.

После аварии на ЧАЭС его жизнь кардинально изменилась: утром двадцать шестого апреля его, как и всех, кто работал в помещениях близ четвертого энергоблока, увезли в припятскую медсанчасть. Затем перевезли в Москву, где он едва не отбросил копыта. Саша, он же Александр Свиридов, с ужасом наблюдал, как изменившиеся до невозможности тела его друзей на каталке отвезли в морг. Один за другим, каждый день как последний, и, казалось бы, чуда не случилось, ибо от смертельной дозы радиации погибли практически все… кроме него.

Саша прикрыл веки, в очередной раз уставившись взглядом на обожженные руки — кожу покрывали чудовищные язвы, из которых вытекали кровь и гной, все болело и нестерпимо чесалось. К горлу подступала ставшая привычным сухота, и молодая заботливая медсестричка в защитном костюме подавала ему стакан воды с небольшой трубочкой, через которую ему приходилось пить. Каждый час он чувствовал, как болезнь пожирает внутренние органы. По глазам больно бил свет от одинокой лампы или редких солнечных лучей, проникающих в палату через узенькие щели. Саша с трудом дышал, с трудом жил, проводя как можно больше времени во сне — и все надеялся, что смерть унесет его с собой, как и всех остальных.

— Почему я выжил? — как только Саша пришел в себя, оставшись наедине с невеселыми мыслями, он подошел к заведующей радиологического отделения, полноватой женщине с забавными кудряшками.

— А ты бы предпочел умереть?

Он вздохнул:

— У меня никого нет. Жена ушла, родители давно умерли. Знаете, у меня очень сложный характер, я пил, изменял своей жене, и произошедшая со мной трагедия — расплата за мои давние грехи. Я просто не должен был выжить! Кому я теперь нужен? Такой урод?

— Ты еще молодой.

— Мне совсем недавно исполнилось двадцать шесть лет.

— У всех есть скелеты в шкафу. Но это не означает, что все должны умереть.

— Но я ведь теперь урод! Взгляните на меня! — все его тело покрывали бледно-розовые пятна, оставшиеся после ожогов, многочисленные шрамы и некоторые, все еще не заживающие, язвочки. — Кому я теперь нужен? Ради чего мне теперь жить?!

Заведующая посмотрела на Сашу снизу вверх:

— Для себя. Живи теперь для себя.

Еще не один месяц Саша провел в больничной палате. Когда выписался, понял, что идти ему некуда — Припять эвакуировали, теперь в город никого не пускают, но зато в Киеве строятся новые жилые дома для людей из опасной зоны. Делать нечего, и спустя пару месяцев Саша проживал уже в новой, двухкомнатной, квартире.