Роберт отодвинулся, многозначительно посмотрел ей в глаза и прищурился.

— Вот как? Не может, значит…

Он медленно расстегнул дублет и вытащил рубашку из штанов, не отводя от заинтригованной жены загадочного взгляда. Затем поймал её ладонь, поцеловал в запястье и засунул себе под рубашку. И нащупав её пальцами борозды от ожога, строго спросил:

— Что это, Грай?

— Ммм… Огненная печать? — Она всё ещё непонимающе смотрела на него.

— Правильно. Что она означает? — Роберт не стал ждать ответа, и ответил сам: — Она означает, что я не только лорд, но ещё и Обгорелый. А ты знаешь, кто такие Обгорелые, Грай?

Она хотела хихикнуть, но Роберт смотрел очень серьёзно, его брови сурово нахмурились.

— Это дикари и грубияны, — вновь сам ответил он, поглаживая ей спину другой рукой. — Они даже разговаривать по нормальному не умеют, только и делают, что сквернословят.

Она всё-таки улыбнулась, уже догадываясь, куда он клонит.

— Так что твой муж — единственный лорд во всём Вестеросе, кто имеет законное право ругаться, когда ему вздумается! — торжественно закончил он, победно ухмыляясь. — Так и передай своей септе.

Грай прыснула:

— Перестань, Роберт…

— Что перестань? — Он уже обнимал её обеими руками, но Грай не вытащила свою ладонь из-под его рубашки и продолжала поглаживать впадинки клейма. Её пальцы касались легко, словно ещё могли причинить боль, обрисовывая силуэт раскрывшего крылья сокола.

— Перестань оттачивать на мне своё мастерство. Твоя матушка говорит, что с тобой невозможно спорить. Она тебе довод, ты ей десять…

— Так пусть не спорит…

— А мой отец ещё в горах говорил, что у тебя коварный язык… что ты всегда найдёшь, как выкрутиться…

— А твой брат добавлял, что языком трепать — не мечом махать.

— Он ошибался… Если бы он видел тебя тогда на турнире, он бы так не сказал…

Грай притихла, прижалась крепче, спрятав лицо у мужа на груди.

— Я боюсь, Роберт… я так не хочу, чтобы ты уезжал…