– Кое-кто решил сунуть нос не туда, куда нужно, – плотоядно осклабившись, сказал Рауль.
Распятая жертва повернула голову к Рейчел, и их глаза встретились. В этот момент остатки воли покинули ее.
– Нет! – крикнула она, рванувшись вперед, но Рауль схватил ее за волосы и швырнул на кафельный пол.
– Ты станешь самым благодарным зрителем этого шоу, – пообещал он.
Альберто взял сверкающий в свете лампы стальной скальпель.
– Полагаю, – сказал он, – мы начнем с левого уха.
– Нет! – снова закричала Рейчел. – Я расскажу вам! Я расскажу вам все!
Альберто опустил скальпель и поднес его лезвие к голове жертвы.
– Авиньон, – навзрыд проговорила Рейчел. – Это Авиньон…
Она не чувствовала вины за то, что открыла тайну. С этого момента ей оставалось рассчитывать только на Грея. Он теперь ее единственная надежда.
Рейчел смотрела в расширенные от ужаса глаза жертвы, распятой на столе для пыток.
– Nonna… – простонала она.
Это была ее бабушка.
Авиньон сиял огнями, шумел, пел и танцевал. В июле каждого года здесь проходил Летний театральный фестиваль – самый крупный в мире праздник музыкального, драматического и художественного искусства. Город наводнила молодежь. Юноши и девушки заполонили гостиницы, общежития и даже парки. Праздник продолжался круглые сутки, и даже надвигающаяся непогода не смущала его участников.
Вигор отвел взгляд от парочки, обжимавшейся на уединенной скамейке парка. Женщина, как могла, пыталась удовлетворить своего партнера, а ее волосы скрывали их лица наподобие ширмы. Монсиньор торопливо шагал рядом с Кэт. Чтобы поскорее добраться до Дворцовой площади, они решили пройти через парк. Папский дворец располагался на вершине скалы, возвышавшейся над рекой.