Рим удивленно приподнял бровь, но бластер у меня забрал и, повертев в руке, вернул обратно.

– Серую выемку видишь? Эту штуку надо поднять наверх. А спусковой крючок – вот тут. Только целься в ноги, ладно?

– С каких пор ты такой милосердный? Ты же флибериец, у тебя война в крови!

– Это не мешает мне сперва думать головой.

Я фыркнула, вложив в этот звук весь свой скептицизм. Рим поморщился и открыл было рот, но отвлекся на подозрительный шум сразу с двух сторон – спереди и сзади. Мы замерли, насторожившись, но ни криков «Пленных не брать!», ни шагов, ни каких-бы то ни было еще признаков того, что нас обнаружили, так и не услышали.

– Есть рубежи, которые лучше не переходить, – успокоившись, продолжил Рим. – Ты никогда не видела настоящую войну – какими бы ни были цели, этого нельзя допускать. Когда люди убивают друг друга, прикрываясь возвышенными идеалами и верой в собственную справедливость – это отвратительно. Правда ведь у каждого своя. Мы поняли это ценой собственных ошибок, возможно, когда-нибудь поймут и на твоей планете.

Я хотела ответить, что и так всегда это знала и вовсе не собиралась гасить пиратов направо и налево, но не успела.

– Складно поешь, Огонек! Я тронут, – грянуло из динамика, и в следующую секунду в отсеке погас свет.

Сияние под кожей флиберийца и пламенеющий клинок ненадолго разогнали темноту. Где-то под потолком, терявшимся в тени, зашелестели решетки вентиляции, а потом послышался звук, который не спутать ни с чем другим – откачка кислорода.

– Бежим! – крикнул Рим, и мы помчались… куда-то!

– Бегите-бегите! – подбодрил Сергей. – Спорт – это жизнь!

Я не к месту помянула Аглаю и возблагодарила ее за мои возросшие физические возможности. Еще бы кто-нибудь научил улепетывать от врага в полудохлом состоянии, не теряя при этом скорости – и вообще была бы сказка. Фигура Рима едва заметно потускнела, но мне не нужны были подсказки, чтобы понять: времени у нас нет. Воздух на космических кораблях откачивается быстро.

В ту самую секунду, когда в груди появилось болезненное ощущение от его нехватки, мы едва не врезались в перекрытый проход. Проклятье, ну конечно! Не станет же он убирать воздух на всем корабле! Запер нас в боковом коридоре и теперь играет в кошки-мышки. Все, нам точно конец!

– Рим, послушай, я тут недавно поняла, что оказывается тебя… – торопливо начала я, спеша облегчить душу, пока та не отлетела в иной мир.

Флибериец не дал мне договорить, погаснув, как убитый мухобойкой светлячок. На жуткую долю секунды показалось, что он уже потерял сознание и так и не услышит, о чем я хотела сказать. Но в следующий миг его губы встретились с моими в кромешной тьме, и мне стало совершенно наплевать, сколь велики легионы чертей, которые вот-вот встретят меня в загробном мире.