Когда я поднимался верх по улице по грязной дороге между такими же грязными домами, то и дело ловил на себе взгляды от туповатого вида детей до пристальных от всяких мутных личностей, которые словно искали себе добычу.

Но меня эти взгляды ни капельки не пугали, так как я знал, что посягни хотя бы один на меня, и лишится головы. Сила рождает ответственность, и я не видел ничего зазорного, чтобы пользоваться ею для собственной защиты.

— Жалко смотреть на них, — вздохнула Люнь.

— Такова жизнь.

— Я уверена, что это всё можно было бы изменить, появись у кого-нибудь возможность и сильная рука, — вздохнула она, оглядываясь. — Тот, кто сможет дать хорошую жизнь.

— Короче, утопия.

— Что?

­— Мир, который не может существовать в реальности. Утопия.

— Почему утопия? — удивилась Люнь.

— Потому что найдётся всегда человек, который решит что-то прикарманить, обмануть. Кому-то просто будет лень работать, а кто-то будет делать так, что лучше бы не работал. Да вообще много тонкостей, поэтому и говорят, что мир, где всё у всех есть по большей части утопия.

— Ну тогда надо просто избавиться от тех, кто делает это.

­— И как ты от него избавишься? — спросил я.

— Ну… можно… ради всеобщего блага убить их всех… наверное…

Я удивлённо посмотрел на Люнь, она не часто заикалась об убийствах. Нет, призрачная подружка отлично знала, что такое убийство, да и сама не раз помогала мне убивать, подсказывая, но вот что типа надо убить кого-то там сейчас звучало из её уст странно. Я бы сказал, даже кровожадно.

— Не слишком ли жестоко, убить всех неугодных?

— Ну… это ведь сделает мир лучше, верно? — неуверенно спросила Люнь.

— Это пахнет тиранией. Может это и сделает мир лучше, но на этом подобное точно не закончится.

Не, ну Люнь, конечно, меня удивила, настолько загнув с решением проблемы.

Ах ты мой маленький призрачный тиранчик, ещё телом не обзавелась, а уже готова подписывать приговоры и говорить: «растрелять».

Мы углубились трущобы и наконец вышли к подобию главной улицы, пройдя по которой я нашёл какой-то задрипанный бар.