— Хорошо. На пальцах, — несколько спустился с высот непонятной херни он. — Сетка — граница, точнее — часть границы материального и эфирного Мира. Если вам угодно — небывальщины.

— Угодно, — кивнул я. — И на этой границе, как тени, точнее — как отражения на воде — отражаются образы?

— Очень точное сравнение! — покивал он.

— Почему я не могу пользоваться? И если “образы” — то с хрена ли там гробятся люди? И весьма погано гробятся.

— Вы не можете пользоваться, потому что… слишком тяжёлый. Слишком эфирный. Вы — не вполне человек, вы это понимаете? — осторожно осведомился он.

— Понимаю и бить не буду, — покивал я.

— Хорошо. Так вот, вы, насколько я понимаю, и если аналогия с Ольгой близка — она тоже не столько метачеловек, сколько симбиотически перерождённая… у вас так же?

— Неважно. Как аналогия — приемлемо.

— Хорошо. Тело — инструмент воздействия. Сознание, личность, магические способности, да даже большая часть тела — в случае с Ольгой там… Неважно. Но находится в небывальщине. И вы просто… не комутируете с границей, проскакиваете её мгновенно, не можете задержаться… Понятно?

— Ну-у-у… — протянул я. — В принципе — да. Человек расклячен между материальным миром и небывальщиной. Елозит по связи и может “задержаться” на границе, так?

— Примерно так.

— А у Ольги торчит щупальце. И оно просто торчит, может тут шебуршать, но оно либо тут, либо там. Основа там и сюда никак, и не поболтаешься толком?

— Да, упрощённо.

— Слабая чувствительность нечисти к небывальщине отсюда же?

— А она слабая?

— Угу, — покивал я. — А у меня — нет.

— Ну вы-то чувствуете телом. Оно хоть и эффектор, но чувствительность человеческая. А нечистики точно слабо чувствительны?

— Точно, проверено. Но в цифрах не скажу, не знаю, — задумчиво отмахнулся я.

— Любопытно, — заборматал Тёма.

— Так, вопрос два — вы делаете артефакты. Смогу ли я в эту сетку через них проникнуть?