***

— Опять блудили? — Натаха стоит, уперев толстые руки в то место, где у людей бывает талия. — И опять без меня?

Она не ревнует. Отношения в нашем триумвирате далеки и от любви, и от ревности. Они даже от дружбы далеки, пожалуй. Просто вместе мы чувствуем себя хоть чуть-чуть живыми. И если секс помогает — да будет секс. Нам его друг для друга не жалко.

— А я кое-что интересное нашла, между прочим! Одевайтесь, покажу.

— Я думал, ты уже сто раз тут нашла всё, что можно было найти, — удивляюсь я, но трусы натягиваю.

— Я тоже так думала. А поди ж ты. Как много нам открытий чудных!

— Вот! — продемонстриовала она с гордостью. — Экая фигня, зацените!

Здоровенный кусок стены отвалился и лежит на полу, обнажив толстую, в мой обхват, ржавую трубу.

— Ты её зопой сто ри задера?

— Молчи, Сека, моя жопа — моё богатство! Но нет, я вообще не трогала. Труба, видите, лопнула. Прямо внутри стены. Сначала шёл пар, потом он остыл, текла вода… Постепенно размыло. Вода всё ещё течет, видите? Но уже без напора. У нас с напором вообще беда.

Последние дни вода из нашего очередного душа еле течет, да и температура оставляет желать лучшего. Натаха пытается найти другую трубу, но пока без успеха.

— И что в этом интересного, Нат? Ещё одна труба…

— Она уходит не вниз и не вверх. Она уходит в стену. Перпендикулярно. Вот здесь, -Натаха пнула колено трубы внизу, у пола.

Действительно, толстенная труба загибается под прямым углом, переходя из вертикальной (я уже выучил, что это называется «стояк», и ничего неприличного в этом слове нет) в горизонтальную.

— И что?

— Сека, ну хоть ты поняла? — Натаха посмотрела на меня с обидной жалостью. — Тупорогии эти твои…

— А ведь и правда… — Сэкиль смотрит на Натаху с восхищением. — Натаса, ты умниса! Ведь там зе её нету, да?

Она показала пальцем себе за спину.

— Она уходит в стену, но не выходит из стены напротив? — начало доходить до меня.