Ами, мы вот что спросить хотели. Ты писал про тех, кто для тебя важен, и что нельзя показывать эмоции. Это да, это правильно. Но у нас вот какой вопрос. Ты свою семью первую помнишь? Ту, что была до Джессики? А то мы стали вспоминать, и у нас чертовщина какая-то получается. Потому что мы либо не помним почти ничего, либо как-то по-разному помним, что ли. Например, кошка. Вроде была кошка. Только я помню, что она белая была, а пятна серые, а Пол помнит, что такая не совсем серая, а вроде как травянистая, в полоску, и пятна белые. Или это две разные кошки, хотя вроде как была одна, мы оба помним, что одна. Или бабушка. Я помню её седой, Пол – рыжей, почти такой же, как он сам. Маму помним только, что она была, и вроде бы небольшого роста – а больше ничего, совсем, ни цвет волос, ни цвет глаз. Отца вообще забыли, словно его не было. Как-то это неправильно. Поболтали с мальками, которые из семей приехали – они помнят. Отлично помнят. У нас совсем мелкие мальки такие же, как мы были, когда сюда приехали. 7–8 лет. Они не просто помнят, они по ночам ревут, скучают. Мы сперва подумали, что это из-за пожара мы всё позабыли, но потом поняли, что не такой сильный был пожар, чтобы настолько памяти лишиться. И ладно бы один кто-то, но оба? Ами, а ты помнишь свою семью, или у тебя такая же чертовщина с воспоминаниями, как у нас? Расскажи, нам почему-то кажется, что это важно.

Наверное, ты хочешь спросить, почему важно. Ами, мы ведь необычные, что ты, что мы оба. И делаем вещи, которые ничем не получается объяснить. Что-то тут не так, со всеми нами. Сам подумай. И мы подумаем тоже…"

Амрит, выдержка из письма № 14

"…почти ничего. Я пытался вспомнить, всю голову себе сломал, Иринка спрашивала, чего я того хмурый хожу весь день, и я честно ответил, что вспоминаю своих родных, и не могу вспомнить то, что хочется. Иринка – будущий педагог, и она рассказала мне интересные вещи. В разном возрасте ребенок действительно запоминает то, что его окружает, по-разному, а то, что произошло с нами, она назвала травматической амнезией. Мы с ней говорили только про меня, поэтому так она назвала именно мою забывчивость, но, думаю, это и к вам относится. Память способна отсекать и прятать то, что причиняет человеку боль или беспокойство. Возможно, мы не помним именно из-за того, что наши мозги решили за нас, что лучше нам не помнить, чтобы выжить, потому что воспоминания эти были калечащими. У вас был пожар, и семья погибла, у нас была авария на станции. И эти воспоминания наши головы просто отключили. Иринка рассказала, что их можно попробовать восстановить под гипнозом, но сама она гипнотизировать не умеет, а кого-то искать мне не хочется, потому что это может быть опасно – вдруг я проговорюсь под гипнозом про нас троих, про самолёты, про книги, ещё про что-то? Лучше не рисковать.