Мы теперь умеем ненавидеть. Не хуже тебя, Ами. Мы умеем ненавидеть – и Самфелаг, и этих вот всех. И мы узнаем, где эти посольства, чтобы ты не ошибся, когда будешь бить. В Москве – точно есть. В Ленинграде тоже. На счет Перми не знаем. Она все-таки поменьше. В общем, мы узнаем, и тебе напишем. А ты должен будешь нам показать олте точки на Сфере, по которым придется бить нам, вот только надо сообразить, как это сделать, чтобы мы не ошиблись случайно. Мы ведь не понимаем ещё, как у вас там правильно ориентироваться, и куда нужно будет направлять усилия…»

Амрит, выдержка из письма № 31

«…прекрасная и удивительная. Я даже не знаю, как описать то, что я к ней чувствую. Когда любишь, все слова куда-то пропадают, и непонятно, что говорить. Она не такая, как все, она волшебная, и у неё огромные глаза, в которых я каждый раз тону – а ведь я даже не знаю, как это, тонуть, потому что плавал я только в наших бассейнах, в которых мне воды чуть выше пояса, не больше. Один раз я про это задумался всерьез, набрал дома воды в ванную (я редко это делаю, потому что вода очень дорого стоит), лёг, и погрузился в воду с головой. Наверное, надо было попробовать вдохнуть воду, но я испугался, и не решился это сделать. Хотел спросить – вы тонули когда-нибудь? А то у нас есть это выражение, а как это – понять не могу. Она для меня весь мир, ради неё я готов убить любого, кто её обидит, и ради того, чтобы она была счастлива, я готов изменить этот мир, от и до, но только чтобы ей было хорошо. Я много раз представлял себе, как мы с ней, на таком корабле, который показывал Ван, летим на какую-нибудь красивую планету, как мы купаемся в бассейнах, настоящих, в которых можно плавать, как потом прилетаем на море, тоже настоящее, и плаваем в нём, уже вместе, а над нашими головами – настоящее небо, не суррогат, не имитация, а небо, и ветер, и солнце. Наверное, я пишу глупости, да? Но уж как есть. А ещё я хочу, чтобы у меня было много денег, и чтобы я мог её баловать. Я подарил ей подвеску, и видели бы вы, как же она этой подвеске обрадовалась! Как ребенок. Там была коробочка, которая играет музыку, и приятно пахнет, когда её открываешь, и моя Иринка была в таком восторге, что я сам чуть не расплакался. Она расплакалась – от счастья. Сразу же эту подвеску надела, и теперь носит постоянно, даже на ночь не снимает. Как же я хочу, чтобы она почаще так же радовалась, чтобы я мог дарить ей подарки, и исполнять любое её желание. Для меня любовь к ней – это ещё один повод ненавидеть Самфелаг, потому что семья у Иринки на самом деле бедная, ведь до этой, подаренной мной, подвески у неё вообще не было украшений из благородных металлов, только самая дешевая бижутерия. Подумайте сами, кто загнал её семью в нищету? Вы угадали верно. Моя бедная любимая девочка, ради неё, и её счастливой жизни я готов убивать, и буду убивать.