— Ну сказала ведь верно? — вздыхая печально спросила она.

— Ну … сказано то, в принципе … всё верно, … но я хотел сказать не это …

— Видимся мы с тобой только четвёртый раз, я тебя совсем не знаю, а известные поговорки, проверенные веками, гласят «Поспешишь людей насмешишь», «Где спех, там и смех», «Чтоб не ошибиться, не надо торопиться», «Прытче зайца не будешь, а и того ловят» …

— Стоп, стоп — отстранил её от себя Максим так, чтобы она сидела напротив и могла его видеть — Ты говоришь правильные вещи, но пытаюсь я сказать совсем другое.

— Личико не нравится, третий размер груди не устраивает или задница маловата? — прямо решила спросить она, без эмоций на лице.

— Да нет же, личико, формы и пропорции у тебя просто сногсшибательные, дело не в тебе и не в твоей семье, хотя с семьёй ты очень правильно всё подчеркнула. Я хочу сказать, что дело во мне.

— А с тобой то что не так? — не понимая спросила она.

Максим засветился, заставив Лилю невольно улыбнуться от восхищения его способностью.

— Со мной что не так? — выразительно переспросил Максим, с выражением лица, как бы намека на очевидное — Ты меня вообще видишь? Я ходячая электростанция.

— И очень хорошая пиццерия — добавила с улыбкой она.

— Это не смешно Лиля. Ты так говоришь только потому что столкнулась с самой незначительной гранью не приятной стороны моего мира, а именно «одиночество» и лишь чуть-чуть «голод». Но ты не видела львиной доли того ужаса, что преследует меня как тень. За мной охотится существо, силу которого, можно спутать с Божественной, учитывая мощь, разнообразие и масштаб её проявления. Целая планета, на которой мы сейчас находимся, подвешенная в пустоте, без светила, является атрибутом по умолчанию в его играх. А размаху его воображения в глубине наносимой им боли и изобретательности неописуемых мук, позавидую даже черти в аду. И эта тварь преследует меня с шестнадцати лет. Теперь ты понимаешь, что со мной не так? — спокойно, но выразительно спросил Максим.

— Ого … — только и сумела ответить Лиля — Как ты это всё ёмко уместил … — повторила она его слова.

— Я не имею права впускать в свою жизнь хоть кого бы то ни было. Не сдержав эмоций, я затащил Вову сюда, а сейчас он мёртв, предварительно пройдя через муки, которых не знала ещё не одна душа в этом мире. Поддавшись на твои расслабившие меня уговоры, которые я обязан был пресечь на месте, я допустил твоё попадание сюда. И если бы мне не удалось пробиться мирным путём через твою родню с их армией, мне пришлось бы вернуться с оружием, чтобы попытаться просто успеть тебя коснуться, в надеже разбудить. Твои маньяки родители, белые, пушистые и невинные кролики, в сравнении с существом которое может тебе угрожать, только потому, что ты проявила чуть более глубокий интерес к моей жизни. Он не знает жалости, ему не ведомо сострадание. Став его пленницей ты будешь испытывать только боль и страх, которым не будет конца, а смерть станет мечтой, которой не суждено будет сбыться.