До меня далеко не сразу дошло, что же со мной случилось. Я привык, что у меня иммунитет против ядов, но его давал мне Плащ для ночной охоты. Пончик также была отравлена, но ей иммунитет давал её класс Бывший детский актёр.

Предметы номер один и два в рабочих списках каждого из нас активировались сами по себе. Таким образом, нетронутым оставалось большинство из них. И у меня, и у Пончика под первыми номерами значились Стандартное зелье исцеления и Зелье маны. Второе и Пончик, и я проглотили до истечения срока перезарядки и оттого оба получили зельевое отравление. Я знал, что у Кати имелся навык Стремительность, который можно было использовать один раз в день; вот он у неё и активировался.

Отравление ударило меня в желудок, согнув пополам. Когда прошло пятнадцать секунд, я прибег к зелью-противоядию и оглядел группу. Все мы замерли посреди улицы возле какого-то дома. Катя вернулась к нам. Она выглядела ошарашенной, а нос был сшиблен на сторону и теперь торчал под ухом. По-моему, она этого не заметила.

– Очень больно, – пожаловалась она.

Никто не погиб, мы только не знали, что стало с тем парнем, который телепортировался. Я наклонился над человеком, которого ударило молнией. Он был без сознания. Я влил Стандартное зелье исцеления в его рот. Это был один из новеньких, влившихся в нашу группу на бегу. Веки его азиатских глаз дрогнули, затем открылись.

– Пожалуйста, убери член от моего лица, – взмолился он.

Я улыбнулся и отступил. Оглянулся через плечо. В дыре в стене, которую проделала Катя, мне были видны таймеры. До большого взрыва оставалось три минуты. До крушения этого этажа – два дня и восемнадцать часов.

К нам трусил человек со знакомым лицом в сопровождении нескольких спутников. Даниэль Баутиста.

– Я вам говорил, что это здесь, – произнёс он, указывая на шахту, ведущую на четвёртый этаж.

Я хлопнул его по плечу. Он кивнул, шагнул к колодцу шахты и скрылся в нём.

У нас не оставалось выбора. Я намеревался отправить тех, у кого не было доступа в клуб «Десперадо», к спуску, но сейчас, когда клуб был закрыт, нам всем оставалось либо спуститься, либо умереть.