– Мы его не трогали, ваше благородие, – ответил второй солдат.

– Да не вы, червь возьми. Его толкнул кто-то другой. Кто-то, кто зашел в калитку. Признавайтесь, кого вы пустили?

– Никак нет, никого не пускали. Последним вышел его благородие капитан Фалк, потом, под утро, выбежала Джиллиан, потом прибыл капитан Фалк. Это все, никто не входил и не покидал двор, клянусь честью! – протараторил первый солдат.

– Вы уверены? Поступим так: я все равно узнаю, если вы, мерзавцы, пустили кого-то без позволения, а если вы сейчас мне признаетесь, расскажете все, то я замну эту историю, придумаю отмазку, вас не тронут. Но если промолчите, а правда вскроется – пощады не ждите. Я сказал, все равно узнаю, был ли кто-то в резиденции, и вам же лучше, если расскажете. Доложу Фалку, как пить дать.

В страхе служивые выпрямились, словно струны, подняв подбородки так высоко, будто старались дотянуться до небес, и сжав копья так, что пальцы, наверное, синели под перчатками.

– Никак нет! – одновременно ответили они, а потом заговорил только первый: – Никто не входил!

– У, червь с вами. Берегитесь! – погрозил кулаком Джоза и направился в сторону соборного храма Святого Мигеля.

Показания свидетелей были противоречивы. Один говорил, что кто-то прошел во двор, другие утверждали, что никого не было, и это несоответствие наводило только на одну мысль – была использована диковина. «Проклятье, – подумал Джоза. – Этих странных предметов и правда становится слишком уж много. Было время, когда диковины встречались только у королей да ближайших вассалов, а теперь посмотрите. Все чаще волшебные вещицы попадают в руки обычных пебелей, и как с этим бороться, непонятно. Остается только надеяться, что со временем численность «популяции» диковин снизится, иначе придется вносить предложение об основании нового подразделения. Церковники уже не справляются сами: одних молитв и завываний на площадях мало, чтобы убедить людей отказаться от магических даров. Для этого нужны сила, хитрость, умение предугадать. Эх, как жаль, что я не слишком хорошо разбираюсь в диковинах».

Дома тесной улицы расступились, и перед агентом распласталась большая площадь, названная в честь епископа Вернона Брента II, а за ней возвышался почти на триста футов величественный собор Святого Мигеля. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на это архитектурное сооружение, были три шестиугольные башни, возвышающиеся над фасадом здания: высокая центральная и боковые, ниже на пару десятков футов. Высокие узкие окна, спускающиеся вниз до самого основания башен, заканчивались над балконами, которые в свою очередь устанавливались над большим окном-розой, шестиугольным, как и башни. Круглое окно не только служило украшением, но и обозначало время дня. Шестиугольник, стоящий на одном из своих оснований, был разделен на шесть частей, в которых верхняя изображала солнце, поднятое над городом, то есть полдень, а нижняя – солнце, опустившееся за горизонт. Другие четыре треугольника имели вид промежуточного времени дня, но самое интересное случалось ночью. За розой-окном зажигались огни, загороженные синим и зеленым стеклами, и солнце, красующееся на вершине витража, превращалось в луну.