– Это неправда.

– Угу, – язвит Нино, а затем быстро целует его в щеку.

– Ну, я, конечно, не хочу этого, – заявляет Джуничи. – Но я не думаю, что у меня есть право голоса.

Я поднимаю глаза на Джуна, потому что мне кажется, что в этом заявлении может быть что-то скрыто, какой-то пассивно-агрессивный подтекст. Но меня тут же отвлекает блеск и глубина его глаз, смотрящих на меня сверху вниз, и моя природа (которая до этого момента была ко мне очень добра) делает что-то вроде сальто в животе. Я отворачиваюсь и делаю вдох. О чем мы говорили?

– Они готовы принять нас, – говорит Асао, стоя у двери в другом конце комнаты.

– Хорошо, еще раз. – Селлина присоединяется к собравшимся, а Джованни и Сидни замыкают круг позади нее. За всей этой суматохой я даже не заметил его. Я улыбаюсь в его сторону, и он весело машет мне рукой.

– Асао и Сидни занимаются официантами и организуют их работу. Сначала Нино и Хару поприветствуют всех, когда выйдут на балкон, затем Нино встанет с Хару, пока он будет зачитывать свидетельство о подтверждении, да?

Нино кивает.

– Да.

Селинна обращается ко мне и Джуну:

– Вы двое с нашими друзьями – Маттео, Мией и Серхио, и моим братом Козимо станете свидетелями нашей связи… Наши родители тоже будут там. Вы все будете сидеть вместе в первом и втором рядах. Вам нужно будет только встать и сказать «да», когда судья обратится к вам. Он скажет вам, когда. Очень просто.

Я хлопаю глазами, ошеломленный тем, что у меня есть маленькая роль в этом грандиозном, вычурном испытании. Джун находит мою руку и мягко сжимает ладонь.

– Тебя это устраивает?

– Конечно! Да.

Селлина сияет.

– Отлично.

Джованни обхватывает Селлину сзади за талию и наклоняется через ее плечо, обращаясь ко мне.

– Сегодня вам не о чем беспокоиться. Просто наблюдайте и старайтесь получать удовольствие. На этой церемонии много чистокровных со всего мира, и никто не надеется встретить британца. Они узнают, только если вы заговорите, да и то, пока все будут пить, я уверен, никто ничего не заметит. Так что расслабьтесь.

Нино хмурится.

– Теперь ты хочешь, чтобы он расслабился? Но ты был чертовски груб, как только он вошел.