– Что я должна предпринять?

– Как я могу все исправить?

– Поговори со мной! Прошу тебя, поговори!

Но «Гипероблако» молчало. А как же иначе? «Гипероблако» не может разговаривать с фриками.

Грейсон Толливер оставил толпу озадаченных своим новым положением людей и вернулся в относительную безопасность монастыря. Тоновики продолжали радоваться, несмотря на то что теперь все поголовно стали фриками. Увы, для «Гипероблака» они ничем не отличались от прочих людей, а восторг, который внес в их души Великий Резонанс, был в конечном итоге их личным делом. В отличие от прочих обитателей монастыря, Грейсон не испытывал радости. Но не было в его душе и отчаяния. Он не знал, как отнестись к новому повороту событий. Не понимал, какое это имеет для него значение.

Своего планшета или телефона у Грейсона не было. Как ему сказал викарий Мендоза, их секта не отрицала технологий, но предпочитала не полагаться на них.

Поэтому в конце длинного коридора располагалась компьютерная комната. Дверь сюда была всегда закрыта, но не заперта. Грейсон отворил ее и сел перед компьютером.

Камера просканировала его, и на мониторе автоматически появился его профиль: «Грейсон Толливер».

Не Слейд Мост, а именно Грейсон Толливер! И, в отличие от прочих жителей Земли, он не значился фриком. Его статус изменился. Его, и только его одного!

– «Гипероблако»… – произнес он слегка дрожащим голосом.

И компьютер отозвался – прежним своим голосом, голосом, в котором слышались любовь и теплота. Голосом, в котором была сила, способная поднять и сделать его тем, кем он мог и хотел стать.

– Привет, Грейсон, – сказало «Гипероблако». – Поговорим?