— Ранее обозначенным солдатам выйти из строя! Действовать по инструкции!

Тут весь легион оживился. Из каждой декурии начали выбегать солдаты прямиком за спину старшего центуриона и организовывать там новый строй. Центурион с удивлением смотрел на солдат, оставляющих его подразделение, и решительно не понимал в чём дело. Он поймал одного из них за руку и потребовал объяснений, но подчинённый лишь сбросил руку командира и молча направился в новый строй.

— Что, чёрт подери происходит?! — спросил Сайриус, — я же с ними говорил! Они поклялись, что ничего не знают!

— Не нравится мне это, — ответил Центурион и встретился взглядом с командиром другой центурии.

По выражению лица сослуживца он понял, что брат-командир в таком же замешательстве, как и все. По телу имперского воина побежали мурашки подозрения.

— Центурион! — вновь позвал помощник, — Глядите!

Командир перевёл взгляд на строй за спиной старшего центуриона. В нём уже стояло больше половины солдат легиона, и он всё продолжал пополняться новыми бойцами.

Чутьё сигналило Центуриону об опасности. За годы службы он научился доверять своим инстинктам и машинально взялся за рукоять гладиуса.

— Вели оставшимся бойцам готовиться к бою, — сказал он помощнику, — только тихо. Не поднимайте шума.

Сайриус принялся незамедлительно выполнять указание, а Центурион продолжил пристально наблюдать за происходящим. Он и Сергиус встретились глазами. По лицу старшего центуриона пробежала хищная улыбка, а затем он отдал самую ужасную команду, какую мог отдать командир. Команду на предательство.

Солдаты за спиной Сергиуса бросились в атаку. С криком они ворвались в строй бывших товарищей и устроили резню. Не ожидавшие и не верящие в происходящее имперские солдаты тут же понесли ужасные потери. В считанные секунды, и без того располовиненный легион уменьшился ещё вдвое, с каждой секундой всё сокращая свою численность.

Центурион и его бойцы оказались чуть ли ни единственными, кто сумел выстоять перед первой атакой, и теперь они самоотверженно бились с предателями, демонстрируя всю ярость, на которую способны имперские подданные.

Сам Центурион прорубался сквозь ряды вражеских солдат прямиком к Сергиусу. Его гладиус и отточенные движения не оставляли предателям и шанса как на спасение, так и ранить Центуриона хоть как-нибудь. Он двигался вперёд, ведомый лишь одной целью: узнать «Почему?»

Сергиус словно ждал его. Они сошлись среди дерущихся солдат, и их гладиусы сцепились, высекая искры друг из друга.

— Почему, Сергиус?! — кричал Центурион больше от гнева, чем от необходимости, — Почему?!