– Я вот одного понять не могу, – произнесла Марина громким шепотом после долгой паузы.

– Только одного? – хмыкнула Аня. – Не верится как-то…

– Ты читала вообще описания пути жрицы? – не обратила внимания на встречную реплику Марина. – Неужели ты не поняла, что вот это вот нефритовые жезлы храмов Ассамы совсем неспроста? Нефритовый жезл, нефритовая пещера… Могла же хоть немного мозг напрячь и подумать прежде чем…

– Ты, смотрю, в нефритовых жезлах прямо специалист, – зло покачала головой Анна. – Сколько километров изучила прежде чем стать экспертом?

Марина привстала и приготовилась ответить. Дарриан и Ронан тоже поднялись, понимая, что сейчас битва начнется снова.

– Эй-эй, хватит, – сипло произнес я, приподнимаясь.

– Макс!

– Макс, живой!

Марина и Аня мгновенно отвлеклись от общей ненависти, помогая мне приподняться на кровати. Но в принципе, никакой слабости или немощи тела и в помине не было. Чувствовал себя, правда, усталым, но вполне терпимо. Еще вспотел – несмотря на то, что лежал без одеяла и в одних полотняных штанах, заменяющих нижнее белье. Причем вспотел оттого что здесь теперь реально жарко. Еще и воздух влажный, как в парилке.

– Долго я отсутствовал?

– Минут пятнадцать.

– Прелестно, – покачал я головой. По ощущениям, как вечность прошла.

– По моим тоже, – сверкнула взглядом ведьмочка.

– Марина. Аня. Я же вас просил, не надо ссориться.

– Я с ней не ссорюсь, – покачала головой Аня.

– Было бы с кем ссориться, – одновременно сказала Марина.

Мда, какое единодушие. Их бы энергию, да в мирных целях.

– Что у меня тут? – приподнял я подбородок, показывая девушкам кожу на месте раны от копья гоблина.

Марина с Аней наклонились одновременно и очень сочно столкнулись лбами. Зашипев, обе схватились за головы – у Марины аж слезы брызнули, она даже стон не сдержала. Я при этом невольно поморщился – да, судя по звуку, это больно. Пока девушки приходили в себя, ко мне подошел Ронан, держа в руках небольшой осколок зеркала.

Рана от гоблинского копья зажила – теперь на ее месте неширокий шрам. От него отходили паутинки чумной скверны, словно пытавшейся расползтись от раны. Сейчас темно-серые, после выжигавшей скверну тьмы. Но и тьмы в черном агрессивном узоре больше не было; верхняя паутина скверны черная, но безжизненная. Как и на коже Ронана, внутри нее не чувствуется мрак.