Фредерик сделал несвойственное ему удивлённое выражение лица. Похоже, он был немало удивлён, что отпечатался в памяти Трисмегистоса. Собеседник, при всех грехах, был всё-таки легендарной личностью. Быть запримеченным такой персоной не могло не удивить. Однако, выходит, что раз Фредерик приходится жрице Бога-Дракона огня младшим братом, то он брат матери Белмерии?
— Фредерик, вы с Белмерией родственники?
— В целом… Однако так как я полудраконид скверны, моё имя вычеркнуто из семьи. Но благодаря этому я стал для Белмерии защитником и опекуном.
Судя по всему, первоначально, как младший брат жрицы, он мог претендовать на весьма престижное место в обществе драконидов. Однако, эволюционировав в драконида скверны, он более не мог оставаться на этом континенте, и отправился в королевство Кранзер в качестве слуги Белмерии.
Причиной того лёгкого чувства несоответствия, что я ощутил между ними ранее, было как раз то, что Фредерик и Белмерия были не просто наставником и ученицей, но и дядей и племянницей. Всё-таки это не просто отношения между телохранителем и поставленной под его защиту личностью.
— …Белмерия и госпожа жрица должны быть здесь.
— Хм? Вы имеете в виду Тиранарию и девушку с ней, которых привёл Георг со свитой? Если о них, то верно, они здесь.
Глава 992 Интерес Трисмегистоса
Глава 992 Интерес Трисмегистоса
— Хм? Вы имеете в виду Тиранарию и девушку с ней, которых привёл Георг со свитой? Если о них, то верно, они здесь.
— …!
Услышав слова Трисмегистоса, Фредерик загорелся гневом. Фран — не в меньшей степени. Однако почему столь легкомысленно рассказал об этом? Если он и впрямь заодно с королём драконидов, то, выходит, он становится врагом не только Фредерика, но и Изарио. Едва ли он столь глуп, чтобы не понимать этой опасности… Или же он столь уверен в своей силе, что считает, что может себе это позволить?
Едва сдерживая эмоции, Фредерик задал Трисмегистосу вопрос:
— Ты… Ты заодно с королём драконидов?
Достигнув следующей ступени в эволюции драконида скверны, Фредерик уже не обладал былой моральной устойчивостью, так что за словом в карман не лез. Пред лицом Фредерика, готового, казалось, взорваться, пошатнулся даже сам Трисмегистос. Однако он ответил с той же интонацией, что и раньше.
— Заодно? Нет, отнюдь.
— Это правда? Ты ведь знаешь о его злодеяниях?
— Хм, быть может я и великий грешник, но подобная возня меня не волнует. Для начала, меня вовсе не интересует, что происходит снаружи. Злодеи и благочестцы, святые и грешники — все они мне одинаково чужды. Что они есть, что их нет.