– Ты уверена, что «заклятие» всё ещё действует?

– Договор перестал действовать, – ответила шаса. – А «заклятие» составлено хитрее. В любом случае я не хочу проверять.

– Разумно. Намного разумнее, чем решение его заключить.

– Для меня это было важно, – медленно произнесла шаса, поймав себя на мысли, что сейчас говорит абсолютно искренне. – Я не могла поступить иначе. Я понимаю твоё разочарование и, может быть, твою злость, и не прошу снисхождения. Но я ни о чём не жалею.

– Ты его любишь.

Лисс помолчала, показывая, что говорить о своих чувствах к Дориану не собирается, и спросила:

– Чего ты хочешь?

– Теперь не знаю, – неожиданно ответила Бри.

– Говори, и я сделаю всё, что ты скажешь. Даже если это будет стоить мне жизни.

– Теперь не знаю, подруга, – повторила Марина. – Я очень зла на тебя, но это понятно, однако теперь… Теперь я должна подумать.

– Бри!

– Не волнуйся, я не сделаю ему ничего. Во всяком случае, пока буду размышлять. Ты загадала мне загадку.

– Какую? – не поняла шаса.

– Ты его любишь, Лисс, и я не стану требовать от тебя то, что собиралась потребовать. – Бри говорила прежним холодным и очень деловым тоном, однако сейчас важны были слова. – Я перезвоню, подруга, а пока… Пока не волнуйся: до тех пор, пока мы не придём к какому-нибудь решению, я и пальцем Дориана не трону. Даю слово.

И отключила телефон, не дожидаясь ответа.

И тут же уничтожила его.

///

Помещение оказалось не очень большим и совсем не комфортным: без мебели и, разумеется, без окон. Но при этом – и без дверей: три стены, пол и потолок были бетонными, а четвёртая стена представляла собой ровную чёрную поверхность, сотканную из затвердевшей пыли.

– Прямо как в Цитадели, – хмыкнул Машар, усаживаясь в углу. На пол. Прислонившись спиной к стене.

– Бывал в Цитадели? – осведомился Схинки.