– А сейчас мы пьяные, что ли?
– Тогда и Сырку надо штраф впаять, – неожиданно сказал Козел.
– А мне за что?
– За крысятничество. Ты у меня десятку на той неделе одолжил и не отдал.
– Это не так называется!
– А мне пофиг, как это называется.
– У тебя жбан не опухнет от таких мыслей?
– А ты мой жбан не трожь!
– И меня не трожь! – велел Жбан.
– А вот трону! – разозлился Сырок. – Ещё как трону!
– И я трону! – поддакнул Коззявый.
– Что, штрафники, спелись? – хихикнул Козел.
– Может, по справедливости поделим? – в последний раз предложил Коззявый.
– А мы по ней и делим!
Договорить Жбан не успел – в скулу прилетело. От Сырка. Бутылкой прилетело, то есть очень больно. Жбан, матерясь, повалился на пол, опасаясь только одного – чтобы Козел не присоединился к тактическим победителям, чтобы запинать ногами неудачника. Однако Козел то ли совсем одичал, то ли не смог простить утраченную десятку, но вместо того чтобы в лучших традициях побратимства принять участие в избиении неудачника, он набросился на Сырка и попытался его задушить. Коззявый повторно размахнулся, держа бутылку, как дубинку, но Жбан ухитрился пнуть хлипкого бойца ногой и бросился в коридор, надеясь добраться то ли до комнаты с деньгами, то ли с оружием.
– Держи его!
Сырок освободился от удушающих объятий Козела и последовал за осторожным компаньоном, но в коридоре оба вспомнили, что ключи от комнат по-прежнему лежат на каминной полке, и, не сговариваясь, повернули в другую сторону – на улицу, в надежде измотать преследователей бегом. Однако Жбан, несмотря на шум в голове, а может, благодаря ему, и не сумевший удержать противника Козел показали, что сильны в лёгкой атлетике, и ярдах в тридцати от дома перевели пробежку в режим спарринга.
На глазах у изумлённых обитателей соседнего домика…