— Мастер никогда не разрешает мыть себя самой…

В моем воображении сразу возник образ, как я буду пытаться ее накормить. Я помотал головой, прогоняя все странные мысли.

— Что он говорит об этом?

Девочка сразу краснеет и смотрит вниз. Подавленным голосом она нерешительно произносит:

— Мастер велит делать то, что нельзя. Он называет это плохим поступком и себя плохим человеком.

У меня сразу возникло желание обнять ее. Просто импульсивное желание утешить. Я опустился на колени и, смотря ей в глаза, просидел так некоторое время.

— Хорошо, я помогу тебе. Можно я вымою твои волосы? Они красивого цвета. Знаешь, они напоминают мне цвет одного сорта меда.

Девочка улыбалась, краснея. В один момент от более широкой улыбки на ее щеках проступили ямочки.

Вытирая ее голову полотенцем, я спросил, сколько ей лет.

Она задумалась.

— Хмм… прошлый день рождения был зимой. Мастер подарил мне расческу и зеркало на ручке. Свечей на пироге было пятнадцать.

Я поперхнулся кровью, брызнувшей из моего носа.

На втором этаже всего одна дверь была заперта на ключ. Я открыл ее, и девочка зашла в комнату, словно не покидала ее ни на минуту. Она подошла к кровати и села на нее, свесив ноги.

Я спросил, не хочет ли она переодеться.

Девочка пожала обнаженными плечами, завернутая в одно лишь полотенце.

— Обычно Мастер решает во что я буду одета.

Я вздохнул и направился к шкафу. В шкафу на вешалках висело множество нарядов, что глаза разбегались. Наверное, здесь несколько больше одежды, чем имеет любая другая девочка ее возраста. Я снял с вешалки платье с алой юбкой.

— Как красный мак, — произнес я, завязывая за ее спиной пояс. Девочка все это время, как только я помог ей залезть внутрь платья, стояла как манекен, не двигаясь.

Когда наши глаза встретились, она улыбнулась.

— Большое спасибо, заместитель Мастера, — она наклонила голову вперед, поклонившись.