Не ходят, это точно. Обвяжутся мертвыми лианами и ползут потихоньку от одной колонии грибунов до другой. Набьют мошну и ползут обратно. А самые отважные разбиваются на две группы — охотников и загонщиков. Загонщики сбивают прыгофрукты в кучу и гонят их на охотников, которые обездвиживают стремительные плоды, накалывая их на шипы. Охота Симуру нравится больше. В ней есть риск, опасные прыжки с ветки на ветку, когда приходится уворачиваться от живых лиан, чьи игольчатые листопасти щелкают буквально в нескольких дюймах от твоей кожи. Однако Старейшины не разрешают молодняку участвовать в охоте. Только в сборе грибунов. А это занятие нудное донельзя. Знай себе ползи в трещинах в коре, посматривай на Сигнальщиков да волоки за собой тяжелую мошну.

Глядя, как солнечный свет постепенно восходит от Корней к Кронам, Симур наслаждался мгновениями тишины и одиночества. Только здесь, на кровле, он мог помечтать. Симур мечтал о разном. Например, о том, как однажды отправится к Верхним Кронам, откуда можно будет увидеть весь Лес сразу, а не те несколько деревьев, среди которых проходит вся жизнь древолюда — от отпочкования до падения к Корням. О том, как встретит однажды своего брата-близнеца, хоть это и страшно. О том, как приручит живую лиану и она станет ему другом. Последнее было уже не совсем мечтой. Однажды во время очередной вылазки за грибунами Симур нашел крохотную живую лиану. Иголочки в ее листопасти были совсем мягкие и не могли причинить ему серьезного вреда.

Симур стал подкармливать ползучую тварь и даже дал ей имя Живуля, но не был уверен, что она узнает его, когда он приносит ей мухлей или трехкрылок. Живуля просто высовывалась из своего дупла, хватала подношение и пряталась. В следующий раз, когда у Симура появится возможность удрать в Лес в одиночку, он попробует поиграть с нею. Вот только когда у него появится такая возможность, Симур не знал. Точно не сейчас. Нынешним солнцем его ждет работа. Скучная, грязная, неприятная. Старейшины постановили, что молодняк должен раз в седмицу очищать городской тоннель от гнилушек. На практике это выглядело так. Мальчики, ровесники Симура, ползали по всему внутреннему объему Города, соскабливая специальными скребками подгнивший луб. А потом все это требовалось сгрести к нижним смотровым лазам и сбросить к Корням.

На такую работу обычно уходило целое солнце. Целое солнце в полумраке и вони гнилой древесины, среди роя мухлей и по уши в светящейся слизи, в которой копошатся слизунцы и пилявки. К закату ноздри распухают от миазмов, а на коже появляются волдыри, которые приходится смазывать жиром маслянистых грибунов. Зачем принуждать молодняк к этой мерзкой работе? Пусть бы ею занимались старухи. Тогда бы у них было меньше времени на сплетни и науськивание. Когда он, Симур, станет Старейшиной, то обязательно предложит Совету заставить старух делать самую грязную работу в Городе. Увы, пройдет не меньше трех тысяч солнц, прежде чем он станет достаточно старым, чтобы рассчитывать на место в Совете.