Кайла следила за постоянно ухудшающимися новостями – как, наверное, и любой другой Q3 в мире, – и сегодня ей хотелось быть с семьёй. Она не верила всерьёз в то, что мир собирается погибнуть в течение следующих нескольких часов, но тем не менее не отпустила в садик Райан, которую вчера всё-таки сумела забрать; она позвонила в «Источник Света» и сказалась больной, и они с Райан поехали к бабушке, чтобы быть всем вместе.

Они приготовили завтрак: яичница, бекон, сосиски – всё, что Джим не одобрял; потом, пока Райан помогала бабушке с посудой, Кайла спустилась вниз поговорить с глазу на глаз с Тревисом. Она села на край его кровати, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Значит, – сказала она, – Джим вчера был здесь?

Тревис кивнул.

– И Райан упоминала слепого дяденьку с собакой. Полагаю, это был профессор Уоркентин?

– Ага.

– Он, э-э… говорил обо мне?

– Он сказал, что ты была отличной студенткой.

– Не Уоркентин. Джим.

– Я знаю. – И Тревис улыбнулся той улыбкой, с помощью которых уже тысячи лет братья проверяют сестёр. – Конечно, он о тебе говорил. Сказал, что он очень расстроен тем, как всё повернулось. – Пауза. – И знаешь, что я на это ответил? «Я знаю, что ты чувствуешь». И я действительно знаю. – Он покачал головой и поглядел на неё так, словно хотел добавить что-то ещё.

– Что? – спросила Кайла.

– Ничего.

– У меня за плечами годы практики, – сказала она, – а ты только учишься. Знаешь, в чём ты больше всего изменяешься, когда начинаешь слушать голос у себя в голове? Q2 великолепные лжецы, Q3 – весьма посредственные. В чём дело?

Тревис выглядел… впрочем, Кайла никогда не видела, чтобы он так выглядел по крайней мере в юности. Он будто вёл войну с самим собой. И потом наконец, немного приподняв руки над подлокотниками кресла, сказал:

– Мы с тобой ошибки.

– Что?

– Нас сдвинули, – сказал он. – Переместили. – Потом, глядя в сторону: – Это всё исправит.

– Что исправит?